Дело на шесть трубок, о желтых перчатках.
Часть 1. Пари
* * *
— Кензи! Кензи!
Кензи Мун вздрогнула: в веджвудовской чашке совершенно выстыл чай. Пальцы все еще сжимают утренний выпуск Таймс. Очередная энергичная заметка Вуда в духе янки «Смоет ли дождь грехи столицы?..». Про очередное убийство, конечно же. Нераскрытое — и вам не хворать, инспектор Дьюхарст.
Еще и в «Паризьен» — там они однажды пили чай с печеньем…
Все те же французские обои в маленьком салоне на втором этаже, мерный стук дождя в серое хмурым утром окно.
Грохот, очередное «Кензи-и!» и с лестницы спрыгнула ее юная воспитанница, Дороти Блер.
— Дороти, мы же договорились — во всех случаях, кроме приватных бесед, ты обращаешься ко мне «мисс Мун», — с укоризной проговорила Кензи, откладывая хрустящую газету.
Почти так же хрустят галеты в вазочке; тоже Веджвуд, как и весь сервиз.
— Так я и в приватной — тетка Матильда пока не приехала и…
— Крик не является разновидностью беседы, дорогая моя. Да и кричать леди не пристало, как, впрочем, и съезжать по перилам лестниц.
За полтора месяца работы мисс Мун достаточно изучила свою взбалмошную воспитанницу.
— Вы прямо как миссис Митчем, — надула губы Дороти.
— Мы живем с тобой в мире Митчемов и обязаны во всем знать меру, место и время, — наставительно возразила мисс Мун. — В том и заключается основное правило леди. Так что случилось?
— Я готова!
Это была их традиция. Всю неделю — занятия и выполнение домашних обязанностей, по выходным — чай с тетушкой Блер и церковь. Но вот если тетка не приезжала — в субботу Кензи и Дора отправлялись в парк Кенсингтон и даже устраивали веселый пикник иногда.
Дороти с нетерпением ерзала ладонями по самолично накрахмаленному фартуку поверх темно-лилового платьица с оборками.
— Сегодня дождливо, ты же видишь, — кивнула Кензи в плачущее окно, и взгляд вновь невольно задержался на газете.
«Паризьен», «Паризьен»… Как жаль.
— Значит опять дома сидеть?.. — расстроенно протянула Дороти.
Кензи неопределенно качнула головой, аккуратно поднимая блюдце с чашкой и отпивая. Свежий и правильно заваренный индийский чай даже остывшим не бывает плох.
— Что с тобой? — плюхнулась несносная Дороти на стул напротив и сунула галету в рот.
Налила в пустую чашку из веджвудовского заварника такого же чая.
— Со мной? — Кензи сделала вид, что не поняла.
А может, и правда не поняла. Поводила пальцем по гладкой поверхности блюдца. Она бы сама не против — понять. Она же не хочет… снова превратиться в сыщика? И перейти дорогу инспектору.
И Кензи усмехнулась, представив его скривившееся холеное лицо и опадающие напомаженные усы.
— Что там пишут? — взялась Дороти за газету. — Сама не своя. Ты обычно головой не в облаках.
Кензи Мун покачала головой. Знала бы Дора, насколько ошибается. Просто она изо всех сил старается быть леди. Той, которая знает меру, место и время. Иначе миссис Блер ее здесь держать не станет, иначе придется вернуться, а ей никак нельзя возвращаться.
— Так, просто увидела имя знакомого и задумалась.
Дора деловито развернула газету и нахмурила брови, подражая мисс Мун, тете Блер и прочим взрослым. На лбу пролегла складка меж выбившихся из прически светлых прядей.
— Ты про него? — ткнула в фотографию из некролога. — Они все в таких статьях одинаково пишут — «он был примерным гражданином» и прочее.
Кензи открыла было рот, но Дора замахала руками:
— Только не надо соболезнований! Им тут не место и не время, — и девочка показала нахмурившейся гувернантке язык. — Мы не в обществе. Хотя траур, надо сказать, ты заставляешь меня носить даже дома!
Дороти Блер заявляла, что и думать забыла об убитом отце, потому что «его тоже больше интересовали новые цилиндры».
— Вот по ТЕБЕ я бы носила траур, — на этой фразе Кензи поперхнулась очередным глотком чая, и Дора невозмутимо перегнулась через стол и похлопала гувернантку по спине. — Тетя говорит, постучать — помогает, — пояснила она свой жест. — А что — с тобой интересно, пусть ты и ругаешь за перила. Хотя я люблю по ним кататься, — надула Дора снова губки. — Но лучше так, чем как папа. Так значит, некролог не про твоего знакомого?
И девочка стащила новую галету, чтобы размочить ее в чае. На предостерегающий взгляд гувернантки отреагировала мгновенно:
— Печенье размачивать можно тоже только в приватной беседе, я помню.
Кензи осталось только усмехнуться и забрать газету.
— Нет, пишут не про него, — Кензи развернула нужную страницу. — Наоборот, это он пишет, — и ткнула в подпись «Дятел».