Капитан вспомнил, что в угаре шопинга забыл про плавки. Пришлось вернуться и за тридцать евро купить подходящие.
Зубова он так и не узнал. Люди двигались бесконечным потоком. Загорелые бывалые сменяли вновь прибывших молочно-белых, женщины — мужчин, атлеты — людей-клизм. «Сколько сейчас Зубову? — подумал Саша. — В две тысячи первом ему было сорок девять. Значит, шестьдесят?.. Как бежит время…»
Информация была достоверной. Ровно в одиннадцать аниматоры, коих тут в желтых майках водилось великое множество, устроили отжиг в центральном бассейне отеля. Одна из стройных девушек встала у самого бортика и принялась отплясывать упражнения из курса аэробики для группы здоровья. В бассейн набилось около пяти десятков людей, в основном — старушки и мужчины, с неохотой спустившиеся в воду в поисках неожиданных знакомств. Стольников в плавках, покрытый шрамами и с мощным атлетическим торсом, выглядел в воде рядом с ними как сумасшедший.
— звучала зажигательная песня, и девушка у бортика выделывала такое, что Стольников на мгновение даже представил ее в своем номере. Но пока рядом с ним, пытаясь хоть как-то имитировать движения пластичной красотки, старались старухи и молодчики, норовящие пристроиться рядом с веселящимися девушками. Тут же трудились и пожилые мужчины. Желающих стать здоровее было достаточно. Стоять и ничего не делать было как-то глупо. «Может, это шутка ФСБ?» — подумал Стольников, начав махать руками, и в этот момент услышал рядом знакомый голос:
— А ты не изменился, только седина в висках появилась!
Не поворачиваясь, Саша с усмешкой бросил:
— Рад вас видеть, товарищ генерал. Вот уж не думал, что наша встреча случится именно так! Всяко представлял — стою на ковре в вашем кабинете в Москве, в одном окопе под минометами чехов. Но чтобы вот так…
— Ты похож на царя Леонида среди евнухов! Почему не танцуешь? Это подозрительно.
Издевается… Стольников обернулся. Зубов тоже почти не изменился — та же стать, животика, привычного для оседлых генералов, нет. Только весь седой. Абсолютно. Словно кто-то вылил генералу на голову ведро белой эмали.
— Эка вас побелило, — не выдержал Стольников.
— Теперь поют только туристы из Германии!
— Арам Зам Зам, Арам Зам Зам!..
— Полчаса назад я услышал о катастрофе автобуса «Пегас туристик» и пожалел, что тебя сюда вызвал…
— Я оплатил два тура, — объяснил Саша. — Один в «Пегасе», второй в «Натали-тур». В последний момент выскочил из автобуса и доехал на такси. Меня было трудно отследить.
— Да, но здесь везде глаза и уши.
— Это могло быть случайностью. Просто повезло.
— Тебе на самом деле повезло. Если бы ты не свернул себе шею во время падения автобуса с моста, то в одной из приехавших карет «Скорой помощи» тебя прикончили бы люди, специально для этого присланные.
— Меня могли прикончить за эти одиннадцать лет без этих сложных комбинаций! Зачем так рисковать?
— Не могли. Хорошо прятался! Слушай меня внимательно…
— А теперь только девушки из России!
— Арам Зам Зам, Арам Зам Зам!..
— С кем из своих людей ты держишь связь?
— Ни с кем, — отрезал Саша. — Я запретил сообщать друг другу наше местонахождение.
— Мудро. И все-таки тебе придется найти их. Или тех, кто остался. Мне известно, что, по крайней мере, живы Жулин, Ключников и Айдаров.
Стольников покачал головой и сделал шаг к Зубову.
— Может, объясните, зачем вы меня сюда вытащили?
— Во-первых, тебе грозила опасность. ФСБ вышла на тебя в Инсбруке, и им оставалось только разыскать тебя в городе. Во-вторых, ты мне нужен.
— Ч-черт, мы не можем выбраться из этого водоема и побеседовать в спокойном месте?!
— Можем. Город Манавгат. Найдешь?
— Я знаю, где это.
— Через три часа у восточного входа на вещевой базар. Сейчас там суматоха, как и всегда по средам.
— А вы неплохо стали разбираться в рынках, — усмехнулся Стольников, поспевая за выкрутасами девушки.
— Я неплохо разбираюсь в местах скопления людей.
— Где сейчас работаете?
— На правительство, сынок.
— Но я-то на правительство не работаю?
— Через три часа. У восточного входа.
— Только children!
— Арам Зам Зам, Арам Зам Зам!..
Выбравшись из бассейна, Стольников вставил ноги в сланцы, накинул на плечи рубашку и, перекинув шорты через плечо, направился к своему бунгало. Он шел, поглядывая по сторонам, не зная, радоваться ему или бежать отсюда сломя голову. Жизнь в относительном покое, вдалеке от свиста пуль и разрывов снарядов, была приятна и казалась наградой за годы риска. Но эта же жизнь вытравливала из него то, ради чего и во имя чего он существовал, — жажду риска, потребность в игре с огнем, необходимость общения с друзьями. Он шел и уже не сомневался, что выберет через три часа.