- Ну вот и всё – удовлетворённо кивнул Вадим.
Еще месяц у Вадима ушел на то, чтобы найти и арендовать гараж, отремонтировать машину, которая так долго стояла в гараже, что пришлось сделать некоторые замены расходников. Он обжил гараж, поставил туда раскладушку с пледиком, небольшую тумбу, которую заполнил красками, кистями и мастихинами, ещё ведро с кучей тряпок и высокий мольберт у стены. Холстов пока не было, но он собирался их закупить в ближайшее время. Он заготовил верёвки и шнурки под себя, сделал аккуратные петли, за которые удобно держаться руками. Ещё он понял, что ему нужна аптечка, на всякий случай, некоторые девушки могут оказаться очень сильными, как Дарья. Надин едва ли смогла сопротивляться, её руки были слабыми, а вот у альбиноски были тяжёлые ботинки, да и кулаки оказались твёрдыми. Вадим почему-то припас ещё несколько поводков для крупных собак со строгим ошейником, и толстыми цепями, зачем он не знал. Просто подсказывала природа, что какая-нибудь жертва может оказаться особенно прыткой или опасной и он не сможет убить её сразу. Но это была лишь догадка.
И вот он был готов. Напряжение тут как тут, сильнее обычного. Он чувствовал себя гончей в загоне, что вот-вот откроются двери и он помчится. И двери эти открылись.
Они были такие наивные. Лёгкие на подъём, активные, молодые и глупые. Третья, четвёртая и шестая особенно. Вадим решил пойти простым путём и искал начинающих моделей, тех, кто просто мечтает пофотографироваться, стать известной. Эти сами летели на огонь и некоторые писали ему. А когда он предлагал заплатить за съёмку, были вне себя от счастья. С пятой пришлось повозиться, она была из индустрии, профессиональная модель, уже взрослая и очень крупная, как лошадь. Длиннющие ноги, широковатые бёдра, но в целом идеальная фигура и внешность. Вадим общался с ней несколько раз. Элла. В первую встречу, которую он организовал так же, как с Надин, он испугался. Она показалась ему гигантом, к тому же не наивная дурочка, а уже зрелая двадцативосьмилетняя женщина. Он ей понравился, но так оробел, что сбежал, забыв взять номер. На следующий день она сама написала ему, намекнув, что ей было бы интересно пообщаться не о работе. Вадим заехал к матери и стянул у неё блистер со снотворным и еще пару таблеток транквилизатора. Мать сидела на них, сколько он себя помнил.
На второй встрече Элла выпила шампанское со снотворным, как рыба, глотающая жирного червяка. Она едва успела дойти до его машины и уснула на заднем сидении. Вадим думал душить ли её спящей и будет ли это считаться? Он решился и оказался прав. Даже накаченная снотворным Элла начала выдираться, как тигрица. Она поцарапала ему глаз и кровь брызнула в разные стороны. Но это случилось уже в самом конце и модель умерла, сражаясь. Вадим газанул в гараж, по пути вытирая рукавом струящуюся кровь. Удача продолжала улыбаться ему и, не смотря на его окровавленный вид и превышение скорости, ни один сотрудник ГАИ не остановил его. Вот тут-то пригодилась аптечка! Кровь останавливалась долго, а потом ещё пришлось залеплять пластырем глубокую царапину на веке, пальцы были в зелёнке еще неделю, напоминая охотнику о досадном промахе, который мог стоить ему многого.
Что он делал с ними? Его природа диктовала поступки, но воспитание и сложившееся окружение добавляли свои изюминки. Он не только душил их, насиловал и избавлялся от напряжения. Он рисовал их. На каждую убитую одна картина. Дарья стояла среди россыпи садовых роз, которые спускались сверху вниз. Она была обнажённая и свет мягко падал на её тонкое практически белое тело со спины. Надин сидела в расшитом золотыми нитками жёлтом пышном платье, в руках у неё был инструмент на подобии лютни. Элла, одетая в мужские брюки и черный фрак, стояла рядом с чёрным жеребцом, крепко вцепившись в сбрую, она смотрела с картины тяжёлым взглядом. Такой же был у нее посмертно. Она смотрела на Вадима со злостью, обидой, хотя глаза едва смогла открыть из-за таблеток.
Когда картин стало восемь по телевизору, в новостях, впервые объявили о маньяке, который убивает моделей, душит их, а затем выбрасывает в лесополосе за городом. Вадим внимательно слушал новости. И чем больше он их смотрел, тем страшнее ему становилось.
Вначале, когда никто об этом не говорил, ему было легко, казалось, весь мир у его ног, а он дирижирует этим вальсом. Его никак не тревожили, ни соседи, ни полиция, ни родная мать – никто не знал, что он делает. Ему везло. Но теперь, когда на экране телевизора, в столовой музея, начали показывать фотографии моделей, их ещё живые, улыбающиеся лица, Вадиму стало не по себе. Ему неуютно было сидеть среди людей, в обществе. Ему казалось, что сейчас коллеги обернутся в его сторону и схватят его, начнут бить, поволокут в полицию. Ему виделось лицо Романа, который строго смотрит и качает головой.