И вот сейчас у Вали так же, как и тогда болела голова, но не со стороны лба, а сзади. Ныла, сдавливая сверху, точно на затылок поставили кусок бетонной плиты. Руки высоко вздёрнуты вверх и в стороны, Валя висела всем телом на них, отчего они затекли и стали ватными. Ей никак не удавалось очнуться до конца, хотя внутри неё вопило: «Проснись! Открой глаза! Иначе мы умрём! Открой глаза!». Валя открыла глаза, но перед ними всё плыло. В смутной ряби из скачущих стен и потолка она увидела фигуру. Эта фигура приблизилась к ней и начала двоиться, она не понимала кто это, но этот кто-то явно был её врагом.
- О! Посмотрите, кто просыпается! – услышала Валя голос за краем сознания.
В комнате, где она находилась, было очень темно и сыро, спустя несколько минут головокружение стихло, и Валя смогла разглядеть голые каменные стены и широкую черную дверь впереди. Больше всего комната похожа на склад, только очень маленький. Может быть, это гараж? Она в гараже?! Но, как она сюда попала?
Фигура отошла в сторону и что-то заговорила, но Валя не понимала ни слова, будто столкнулась с иностранцем. Валя осмотрелась насколько ей позволяло положение тела и вскрикнула от боли – плечи болели невыносимо, а ещё запястья. Валя подняла взгляд, потом перевела его в противоположную сторону – оба запястья сильно кровоточили, на них защёлкнуты наручники, не очень плотно, но металл сильно натирал, прорезав кожу почти до мяса. Наручники цеплялись за круглые крюки плотно вогнанные в бетонную стену.
С одной стороны гаража стояла помятая раскладушка, заправленная старым пледом, а с другой, облокотившись о стену, рядами стояли толи доски, толи щиты. Сверху светили две тусклые лампочки, свисающие на проводах. В углу, рядом с Валей белела лопата с прилипшими сухими комьями земли.
- Добро пожаловать, Валентина. – отчетливо сказала фигура и Валя вздрогнула. Мужчина, которого она не могла вспомнить, но который явно ей знаком.
- Кто ты? – спросила Валя, облизывая потрескавшиеся губы.
- Ты не помнишь? – усмехнулся мужчина, и в этой усмешке Валя узнала Вадима. Валя вспомнила всё за секунду.
Вадим, с которым она познакомилась на выставке, его визитку и тот его взгляд. Валя позвонила ему через несколько дней, и они договорились встретиться. Она не планировала этой встречи, скорее, наоборот, хотела отказать. Она действительно тогда подумала, уже вечером после выставки, что не хочет, чтобы её рисовали. Это было заманчиво, но так дико, непривычно. Однако, пока Валя пыталась высказать свои ощущения Вадиму он ловко увёл разговор в сторону, а затем и вовсе настоял на свидании. Наговорил ей приятных вещей, которых ей никто не говорил. Валя уже во второй раз тогда отметила, что он, как удав, цепляется за неё и не отпускает, заманивает, гипнотизирует. И ей был так приятен этот гипноз, эти слова. То самое давно забытое чувство, которое возникло у неё к Серёже Одинцову, а потом к профессору. Чувство, которому она не разрешала появляться – надежда на то, что её можно полюбить.
Когда Валя собиралась на свидание, Людмила не хотела её пускать.
- Не ходи! Куда ты идешь? Кто этот человек? Мы же его совсем не знаем, Валенька. – причитала Люда.
- Я его знаю! – Валя рассердилась на мать.
В конце концов, ей было уже 24 года. Она работала, была самостоятельной во всём, она хотела идти вперёд к новой жизни. А мама, положившая жизнь на дочь и на её воспитание тянула девушку в свой узкий мир. Валя даже подумала тогда в сердцах «ты это нарочно делаешь, чтобы я осталась одна, как ты!». Когда она выходила уже из квартиры, по новостям снова стали передавать сообщения о маньяке убийце и его двадцати пяти жертвах.
- Вот, смотри! – Людмила потянула Валю за рукав куртки – Разве можно в такое время гулять? Ты ещё нагуляешься! Сейчас подумай о себе, о своей жизни! По улице ходит убийца, а ты решила плюнуть на всё? Хотя бы обо мне подумай! – лицо матери раскраснелось, и она стояла как вкопанная в коридоре, возле входной двери.
Валя с силой оттолкнула маму в сторону, совсем как тогда в детстве, когда она бежала навстречу отцу. Но тогда это был детский толчок, а сейчас Людмилу шатнуло к стене, и она посмотрела на дочь пораженно, будто увидела впервые.