Он шёл и думал: что здесь не так? Что не так с этой девчонкой? Чего она увязалась за ним идти? Да ещё стала толкаться! Глупая уродка! Через три метра Вадим замер и стал припоминать, как его обижали в начальных классах, как друзья отворачивались от него, как дети и взрослые принимали странные решения и высказывали неясные для него мысли. И всегда он видел их уродливые, кривые, несимметричные лица. Они часто плакали и кричали ему гадости. Вадима захлестнула волна напряжения, сжавшая грудную клетку в тиски, было тяжело дышать. Если вокруг все уроды, если вокруг все делают непонятные для него вещи... может быть это с ним что-то не так? Может быть, это он урод? Эта мысль была кристально чистой, ясной и болезненной. Однако от неё у Вадима на лице появилась улыбка, вместе с болью пришло приятное расслабление.
"Я урод" - тихо проговорил Вадим и улыбнулся ещё шире. Он не понимал, что это с ним, но руки его дрожали и потели. А напряжение пропало, как лопнувший пузырь жвачки.
Спустя много лет он уже будет знать, что это с ним. Вычитает в интернете. Диссоциальное расстройство личности - расстройство личности, характеризующееся антисоциальностью, игнорированием социальных норм, импульсивностью, иногда в сочетании с агрессивностью и крайне ограниченной способностью формировать привязанности. Это его не расстроит, не причинит боль, это будет факт, такой же факт, как его любовь к паукам и искусству. Такой же факт, как высокий интеллект и убеждённость в том, что все художники, творившие после восемнадцатого века профаны и лентяи. Периодически напряжение в голове и теле будет появляться и уходить, когда Вадим выдаст что-нибудь гадкое в лицо сокурсника или мамы. Вадим мог втихаря порезать чужой холст так, чтобы не подумали на него, или залить в тубус согруппника бутылку кефира. От этих маленьких гадостей напряжение ослабевало. Вадим успокаивал себя мыслью, что у них, у этих уродов с неправильными лицами, выпирающими скулами и толстыми носами есть нечто общее - общение, понимание друг друга, а он был одинок. Это была месть всем уродам от него.
Но однажды, когда уже не помогали ни злые пихания локтями в очереди в столовую, ни ядовитые замечания первокурсникам, Вадим понял, что нужно что-то делать. Его разрывал этот брызжущий огненный поток. За одну неделю он довёл до слёз двух сокурсниц, едва не нарвался на драку на улице и поскандалил с матерью, размозжив новый подаренный ею же телефон о стену. Но оно не уходило, не хотело уходить. Оно давило в груди, в животе, даже в паху. Напряжение, похожее на усталость.
Вадим порядком подустал. Каждый день он видел сотни грязных, скомканных, зеленоватых, бурых или слишком бледных лиц в метро, в колледже, чувствовал их неприятные запахи и слышал голоса. Ему казалось - он пришелец, которого прислали на планету монстров. Пердящие, потеющие, с жирной кожей и складками на лбу, с поволокой в рыбьих глазах, с желтизной белков и вздутыми тонкими сосудами на склере недолюди и выродки. Этого было так много, что Вадиму иногда хотелось выколоть себе глаза, отрезать уши и заткнуть ватой нос. В двадцать три он наконец-таки закончил учиться и устроился в центральный музей младшим реставратором, специалистом по эпохе возрождения и нового времени. Он верил, что это облегчит его страдания. Теперь будет только он и картины вокруг него, приятные запахи, тишина и работа. Многочасовая, тяжёлая, спасающая от хандры работа. Он так увлёкся этими мыслями, что проходил взбудораженный и окрылённый ещё полгода, пока не случилось это.
Вадим выскользнул из метро и направился быстрым шагом по проспекту, вдоль серых построек, похожих на большие грязные глыбы серого льда. В вечернем свете и полосах дождя город казался унылой пресной акварелью, которая растекалась жижей под тонкими ботинками. Вадим не любил акварели. Он быстро шагал вверх, выкуривая сигарету на ходу, тонкое пальто совсем не спасало его от ветра, а натянутый до носа шарф быстро стал влажным от дыхания. Его ждал один из новых знакомых, а именно его непосредственный начальник Роман. Роман был бывалым специалистом по ренессансу, старшим реставратором и огромных размеров мужчиной под два метра ростом. По натуре он был похож скорее на лихого бандита, чем на ценителя искусств, его громкий голос раскатывался в мастерской, как рокот грома. Роман обожал шутить грязные шутки и изрядно выпивать в пятничные вечера. Собственно, на такую-то попойку Роман и позвал Вадима вчера утром.