- К тому же она сама ко мне пришла, когда я уже и мечтать о ней зарекся. И вдруг… Такое любому вскружить голову.
Мы смотрели на него молча, надеясь, что он продолжит рассказ, но он, молча и задумчиво, продолжать есть. Мы тоже принялись за еду. Тоне, видимо, не терпелось узнать о таинственной встрече Виктора и Гали, она глянула на погруженного в воспоминания отца Михаила и, не выдержав молчания, спросила:
- Куда она пришла?
- Ко мне домой.
- Ты ждал ее?
- Перед этим я видел ее года полтора назад, видел мельком, на улице у метро Третьяковская. Я спускался по ступеням, а она взлетала по ним наверх. Торопилась куда-то. Промелькнула мимо меня, даже не заметив…
- А как же… - с недоумением спросила Тоня.
Я в разговор не вмешивался, слушал молча, боялся спугнуть лирическое настроение отца Михаила.
- Всё произошло внезапно... Воскресенье. Сижу дома за компом. До обеда ещё далеко. Вдруг звонок. Недоумеваю, кого несет. Без звонка ко мне давно уж никто не приходил. Открываю дверь и застываю ошарашенный. Она! За то время, как я ее не видел, она, кажется, ещё сильнее расцвела, полнеть начала. Большие груди того и гляди порвут тонкий голубенький свитерок. Загорелая, цветущая, веселая, стоит, смотрит на мой огорошенный вид, смеется:
- Не ждал?
Как я мог ее ждать? Я никого не ждал. У меня даже тапок вторых не было.
- Заходи, заходи! – говорю я быстро, смущенно и растерянно отступая в коридор. – Разуваться не надо. Не прибрано. Ко мне никто не ходит…
«Чем же её угостить! - думаю я лихорадочно. - Эх, знать бы… накупил бы». И тут я вспоминаю, что ещё полгода назад купил на распродаже по дешевке итальянский ликер «Фернет». Название до сих пор помню. Крепкий он, зараза! Я эту липкую сладость терпеть не мог, лучше кисленького выпить. В холодильнике, слава Богу, колбаска кое-какая нашлась, пара апельсинов. Я суечусь, а она смеется, пошучивает. В душе моей томление и страх, что это сон, что всё это мниться мне. В морозилке оказался многолетний лед в формочке. Я сыпанул его в бокалы, плесканул в них ликера и уселся напротив Гали, держа в дрожащей руке свой бокал. Не знаю, как смог выдавить из себя, делая вид непринужденным.
- За встречу! Ох, как давно я тебя не видел. Расцвела ты как! Встретил бы, не узнал!
Она смеется.
- Забыл уже. Все вы, мужики, забывчивые.
Выпили мы, закусываем. У меня вилка в руках дрожит, никак успокоиться не могу. Тороплюсь, наливаю ещё, надеюсь, хмель дрожь уймет. Она не отказывается, пьет, шутить:
- Споить меня хочешь?.. Вкусненький у тебя ликерчик!
- Итальянский, - говорю, - специально для тебя покупал.
Язык у меня развязываться стал. Она смеется и касается моей руки своей рукой. Меня словно обжигает, я хватаю ее руку и прилипаю к ней губами. Она гладит меня по голове другой рукой. Я вскакиваю, мигом оказываюсь рядом с ней и начинаю быстро и неистово целовать ее нежные чуть пухлые щеки. Она в ответ обнимает меня за шею и впивается в мои губы своими губами. Очнулись мы в постели. Я гляжу на ее лицо сверху. Глаза у нее блестят, чуть опухшие от долгих поцелуев губы раздвинуты в улыбке, видны кончики поблескивающих на солнце зубов. Нам было не до штор. И полуденное солнце освещает ее полностью. Я любуюсь ее счастливым лицом… Да-да, я не ошибаюсь, не только я ощущал себя самым счастливым человеком на свете, но и она была счастлива со мной. В этом я уверен, играть она не могла, да и зачем. Я принес остатки еды и полупустую бутылку ликера к постели, мы выпили ещё и снова оказались в объятьях друг друга. Мы вели себя как юные молодожены, которые, наконец, остались одни в квартире. В перерывах мы допили ликер, что-то ели, смеялись, вспоминали прошлое, школьные годы, как она, дурочка, это ее слово, крутилась от меня, но ни слова не сказали о настоящем. Я был уверен, что теперь мы вместе навсегда, что каждый день, каждая ночь будут у нас такими же сказочными, и всю свою жизнь я не буду выпускать из объятий мою милую нежнейшую девочку с самыми сладкими губами на свете. Часов в десять вечера она поднялась, глянула на часы, сказала озабоченно:
- Мне пора!
- Куда? – удивился я. – Зачем тебе уходить? Разве ты не останешься ночевать?
До этого я был уверен, что она заночует у меня, и утром мы решим, как нам жить дальше. Я уже обдумывал слова, как предложу ей стать моей женой. И она согласится. Кто же откажется от своего счастья?
Она быстро оделась, натянула свой тонкий свитерок. Я проводил ее к двери. В коридоре она клюнула губами меня в нос, да-да, именно в нос, проговорила быстро:
- Я выхожу замуж за испанца. Завтра мы улетаем в Испанию.
И захлопнула за собой дверь.