- А если не захочет находиться в поле моего зрения?
- Ой, захочет, - рассмеялся охотник на людей. - Он у нас известный бабник. Не одной юбки...
- Алекс, - вмешалась сестра, - Маше все это необязательно знать.
- Что не должна знать?
- О юбках, например.
- Я должна знать все, - выступила в свою защиту.
- Я же говорю: Маша - наш человек, - проговорил менхантер и пообещал: - И мы с ней такую кашу сварим...
Я посчитала, что охотник на людей рисуется передо мной, и не обратила должного внимания на его последние слова. Мой малый жизненный опыт утверждал, что мужчины в большинстве своем пустомели и ради красного словца...
Как я заблуждалась! Если бы только знала, что последует через несколько дней... Не знала. И поэтому с любопытством провинциалки глазела на вечернюю столицу. Она была прекрасна и дышала легкой свежестью наступающей ночи. Ветер рвался в открытое окно джипа и холодил лицо.
Затем боевое авто влетело на горбатый мост над мерцающей Москвой-рекой и я увидела Кремль, освещенный прожекторами, и древнюю стену увидела, и небесное сияние увидела над куполами спящих церквей. Картина была величественная и благолепная. Я ощутила некий душевный подъем, схожий на беспричинную радость ребенка. И, словно почувствовав мое состояние, охотник на людей спросил:
- Лепота? Нравится?
- Да, - призналась. - Как шкатулочка.
- Как шкатулочка, - повторил Алекс и высказал мысль о том, что многие наши современники, о коих галдят без умолку телевизионные программы, лелеют мечту угодить на эту кремлевскую территорию.
- Зачем? - хотя прекрасно знала о чем речь.
- Власть, девочка. - И спросил: - Что может быть слаще власти?
- Не знаю. Деньги?
- У нас без власти деньги мусор, - ответил менхантер. - И это убедительно показывают последние события.
- Какие события?
- С нашими любимыми олигархами, - следует ответ и я узнаю, что некоторые фигуранты на нашем домотканом политическом олимпе, нахапавшие за последнее десятилетие миллионы и миллионы в валютном эквиваленте, канули в зарубежном небытие; впрочем, правда, ещё барахтаются, как гуси в нечистом пруду, а вернее, это дерганье висельника после того, как из-под него выбили березовую табуретку.
- Надо сказать, - вмешалась тут Женя, - что табуреточку наш Алекс выбивал.
- Не надо переоценивать мои возможности, - засмущался менхантер. - Я скромный герой своего трудового народа. Табуреточку выбивали мы общими усилиями.
- А теперь новую табуретку подставляем? - нашлась я. - Для Шопина.
- Ребенок меня покоряет, - восхитился Александр. - Я сразу почувствовал в ней родственную душу.
- Какой ещё ребенок, - запротестовала. - Мне уже семнадцать.
- Семнадцать и моей... - хмыкнул охотник на людей, - душе.
Здесь мы услышали возмущенный голос Евгении, прерывающий наше глуповатое кокетство друг перед другом:
- Черт возьми! Тогда мне сколько? Десять?
Сестра не успевает получить ответа: наше коротенькое автомобильное путешествие благополучно завершается: праздничный и яркий "Балчуг", отражая свои огни в реке, встречает гостей.
Их много и они по базарному толкаются у парадного входа, словно боясь не успеть поздравить высокопоставленного сановника.
Мы не спешим выходить из машины - по словам Стахова, к нам должен подойти некто Виктор, с которым я и буду работать.
- Работать? - фыркаю я.
Мои спутники начинают уверять, что это тоже работа, такая, как, например, работа ассенизатора
- Да, мы очищаем общество от мерзости бытия, - не без патетики говорит Алекс. - И гадких людей. Посмотри, Маша, - указывает на парадную дверь ресторана, - на этих представителей высшего света. Бомонд! Политическая элита! А снять мишуру с каждого... там такая черная бездна!
- Слова, слова, - по-взрослому делаю замечание.
- Пожалуйста, будем конкретны. Кто у нас инженер человеческих душ? Правильно - писатели. Смотри - знаменитый Б.Хунин. Вон тот, плешивый такой, как верблюд, и небритый. Компилярщик: обворовывает наших великих классиков. В этом ему помогает любимая супруга. Далее, кто у нас вершитель народных дум? Правильно - депутаты. Одна из них - госпожа Мамада. Жадна, пуста, холодна, как камбала. Далее - кто у нас "кормит" народ обещаниями? Правильно - чиновники. Господин Хабибулин занимается госимуществом, любит брать не только борзых щенков, но и мальчиков из стриптиз-баров...
- Все-все, - протестую я, - не хочу ничего про них знать. К черту!
- Действительно, - с укоризной замечает Евгения. - Саша, имей совесть, что ты всем кишки выворачиваешь наружу. Люди живут, как могут. Да, слабы, а когда они были сильны?
- Знание - сила, - не соглашается Стахов. - Маша должна знать в какой она попадает мирок. Здесь никому не верь, не проси, держи удар...
- Все она знает, - отмахивается Женя. - У нас тоже появились проблемы.
- Какие проблемы? - оживает менхантер. - Люблю решать чужие проблемы.
- У тебя гонорары за работу сумасшедшие, - смеется сестра.
Охотник на людей обижается: ради друзей, он готов трудиться и днем, и ночью - безвозмездно. И повторяет вопрос: какие проблемы?
Мы отвечаем: маньяк!
- Ха, - радуется. - Маньяки - мой профиль.
- Алекс, дело серьезное, - отвечает Евгения. - Мы начали заниматься этим...
- Повторяю, если надо будет, я готов, - твердо говорит менхантер. Можете положиться на меня. Девочки, что смеетесь? Вы меня вогнали в краску.
- Ой-ой, какой конфузливый, - шутит Женя. - Если бы я тебя, Стахов, не знала...
- Меня все знают только с положительной стороны.
- "Положительный" - от слова "положить".
- Обижаете, мадам. "Пол`ожить".
На этом наш вечер юмора и шутки заканчивается - на сцене жизни возникает презентабельный красавец во всем белом: костюм, шелковая рубаха, парусиновые туфли, носки, батистовый платочек, трость. Денди! Это и есть Виктор, сообщает Александр, во всем своем благолепии!
Мы выбираемся из джипа, и Стахов заявляет во всеуслышание: у него единственное желание мазнуть лапой в мазуте по костюмчику современника. Тот без энтузиазма принимает слова боевого товарища из окопа и даже делает шаг в сторону.
В окружении сильных и уверенных в себе людей чувствую себя превосходно. Такое впечатление, что нахожусь на границе меж тихим, пыльным прошлым и праздничным, шумным настоящим. Еще шаг и...