- Вашего виски ни на базе, ни по магазинам не нашла, - выдохнула хозяйка вместе с ароматным облачком. Саныч, зажав нос пальцами, чихнул - из глаз брызнули слезинки. - Вот, взяла на пробу, - Лизавета вытащила из ящика стола двухсотграммовую бутылку. - «Мак Ингал» какой-то. Вообще, Иван, не понимаю, что вы с этими чекушками. Литровками-то дешевле будет. Привыкли таскать в кармане, так купите фляжку.
- Вкус другой, - ответил Иван, пожав плечами и, сглотнув, устремил взгляд на шкаф за спиной Лизаветы. Покосился на Саныча - тот таращился туда же, грызя зубом нижнюю губу и перебирая бородёнку.
- Сколько? - Лизавета встала с кресла, поправила юбочку и взялась изящными наманикюренными пальчиками за ручку на створке.
- Гошка... - Саныч осёкся, поперхнувшись. - Игорь сказал, как всегда, и пару флаконов сверху.
Открыв дверцу, Лизавета наклонилась, мельком бросив на Ивана блудливый взгляд, и вытащила картонную коробку с криво наклеенной крупной этикеткой «Бальзам Молодёжный». Держа её в одной руке, пошарила другой по полочке, и положила сверху коробки два пластиковых флакона. Сдвинув в сторону разложенные по столешнице кожаные телефонные чехлы и стопку пластиковых пакетиков, поставила коробку и сняла с полочки у кулера пару одноразовых стаканчиков.
Саныч скрутил крышку и разлил. Пошарил глазами по кабинету.
- Яйца в отделе, - сказала Лизавета. - Хочешь, зайди. Машке скажешь, я послала. Стоило Санычу повернуться к двери, Лизавета оказалась рядом с Иваном и вдохнула, было, собираясь что-то сказать, и глаза блеснули лукаво - а Саныч взял, да и порушил надежды:
- Так мы этим Ванькиным пойлом и разбодяжим, - Саныч ткнул пальцем в бутылочку виски. - Да, сосед?
- Бодяжь, - одобрил Иван, опустив взгляд и делая вид, что внимательно рассматривает растатуированные чехлы.
Выпили, и опять по телу пронеслась вращающаяся спираль этой почти экстатической, расслабляющей до беспамятства, дрожи. Лизавета подхватила его, качнувшегося на ватных ногах, под локти, и прошептала в ухо что-то успокоительное. Саныч обмяк, задом плюхнувшись на край стола и повалив канцелярский стаканчик - ручки, карандаши и скрепки посыпались на пол.
Двигаясь, словно в бассейне, наполненном застывающим силиконом, Иван подтянул стул, сволок со стола Саныча и, пока тот сползал на сиденье, внимал торопливому шёпоту Лизаветы, проникающему сквозь пробки в ушах едва различимым за гулом в голове шелестом: всё у нас хорошо будет, Игорь вот-вот на обувщика учиться уедет, нечего материал за копейки кому ни попадя раздавать, а ты забудь, забудь свою Аньку, как я своего забыла, а гостиницу мы расширим, да расширим...
- Эк меня... - вскинулся Саныч, подобравшись на стуле и вцепившись руками в коленки. Лизавета отпустила Ивана и, зайдя за стол, тяжело опустилась в кресло. Закурив, помахала ладошкой перед лицом, разгоняя дым, поморгала глазами.
- Иван, может, поможете? - она провела рукой над россыпью чехлов. - Упаковать да ценники вложить.
- Не, я домой. Сериальчик посмотрю, - ответил Иван, испытывая неловкость от того, что Лизавета увидела его в минуту слабости и одновременно - влечение к этой женщине.
- Кстати, за интернет платить скоро. Ой, - она вскинула ладошку к губам, смешно распахнула глаза в испуге за то, что ляпнула лишнее. Иван достал из кармана несколько купюр:
- Ну что вы, Лиза. Вай-фаем-то вашим пользуюсь. Пошли, горюшко, - обратился к Санычу и кивком указал на дверь.
Лизавета вышла следом за ними, и пока они курили облокотившись на перила уходящих в туман мостков, печально смотрела на них, сложив руки под высокой грудью и привалившись бедром к косяку.
Саныч уговаривал идти напрямки через болото по Лизкиным мосткам - чего, мол, месить грязь через деревню. Не-не, упорствовал Иван, дважды мимо гостиницы - выше моих моральных сил. «Ну, как знаешь» - сказал Саныч, протягивая ему три флакона. Иван рассовал их по карманам, и приятели пожали друг другу руки. Саныч потопал по мосткам, и через три шага пропал в тумане. «Привет там передавай, если что!» - крикнул ему вдогонку Иван. Оглянулся. Лизавета, всё ещё стоя в проёме, поднесла руку к губам, потом перевернула ладошкой вверх и, сжав в колечко чувственные губы, дунула, посылая ему воздушный поцелуй. Смутившись, Иван помахал рукой и, затянув шнурок на вороте куртки, сунув руки в карманы, пошёл домой, то и дело оскользаясь и брызжа охряной грязью из-под калош.
Фигурка Лизаветы мерещилась ему на крыльце каждого проступавшего из тумана дома, мимо которых проходил. Чей-то велосипед со ржавой рамой и погнутыми ободами колёс валялся посреди улицы, перебежала дорогу замызганная, воющая кошка. Его, вроде, кто-то окликнул, и Иван резко обернулся, с расплывшейся по лицу улыбкой - нет, Лизавета не стала его догонять. Он, держа руки в карманах, перекатывал в пальцах флаконы.