−"Правильные", говоришь? Интересно. У меня, друг, все иначе, складывалось, не как у людей, − Леонид уселся поудобнее, продолжил. − Родом сам из-под Киришей. Большая семья, сельская местность, деревенский уклад. У пацанов свободы было достаточно, по ближним лесам рано ходить начали. А там, на местности всякое с войны еще оставалось, во всем многообразии. Окопы, блиндажи − уже полузаросшие, обвалившиеся и местами засыпанные, тяжелая техника пару раз, оружие. Изредка и кости, гряды санитарных захоронений. Уже тогда гранаты взрывали − в основном так "рыбачили", стреляли. Найденное оружие, если в сносном состоянии − чистили, пытались ремонтировать или собрать из нескольких один "рабочий" ствол. Прятали от родителей все в тех же лесах или по укромным подвалам. Через это дело позже оказался в "трофейщиках" − черных следопытах. Оттуда и работа с архивами, картами. Ну и во время выходов − металлоискатели, щупы, шанцевый инструмент. Немало перекопано было, да. Все это скорее как хобби − приятели, азарт, но и деньги тоже, иногда хорошие. Многие ведь на хобби повернуты. Ходят компаниями, иногда международными по пустыням, горам. На веслах далеко ходят, прыгают с парашютами, технический дайвинг, реконструкторы всякие. Ну а мы ходили в лес... − Леонид потупился, прочистил горло, немного помолчал. − Купил с этого недорогой внедорожник, обставились. Жизнь текла − немного бизнес, немного "лес", дети. Но десять лет назад, − Леонид помолчал. − Примерно в таких же болотных пустошах под Лугой, случилось. Разделились, тоже один был на квадрате, и... Наткнулся на холмике на пулемётные сошки**, другие части "пилы Гитлера" − MG, эрмы***. Хороший холмик, с обзором − удачная позиция. А там понизу и кости россыпью среди мхов. Вперемешку с тем, что осталось от лент и гильз, снаряжения. Ну и повел себя некорректно, нехорошо. Да, как обычно − копатели и есть копатели. В таком перспективном месте стоило осмотреться, поработать. Могло подфартить с жетонами или наградами, с любым личным − номерным солдата, да и вообще − это деньги. Работаю, значит, дерн срезаю, если надо, выбираю предметы изо мха, грунта, осматриваю их. Весь − внимание, азарт, и ведь прёт! Через какое-то время разогнулся, довольный, аж руки трясутся − на кочке среди кустов возникли двое. Стою вот перед ними с нарытым: неразломленным медальоном****, перстнем и крестом 2-го класса. Двое − пулеметный расчет. Немцы или венгры, короче - не наши, да и не важно. Метров пять − совсем рядом, смотрят молча. Отчетливые такие, настоящие, "мышиная" форма, рванная, с бурыми пятнами. Один напрочь без руки − осколком или очередью срезало... А головы, эти глазницы, или что это, Витя?! У меня оторопь, ужас. Как несколько очухался - бежал без оглядки, чуть не заплутал.
<p>
Рассказчик умолк. Оба засмотрелись на открывавшийся за окном вид−картину. Лес теперь не был сплошной проносящейся полосой, он отступил от насыпи − можно было рассмотреть каждое дерево, каждую молодую зеленеющую крону в ближней шеренге.</p>
<p>
</p>
− Знакомый таёжник - дальневосточник рассказывал, что первое столкновение с тигром почти всегда стресс или шок. Где бы тот тигр не находился, пусть на безопасном расстоянии, и людей не видит. Особенно осенью, когда какой-то пожухший, терракотовых оттенков куст, вдруг становится "нестабильным". И от него отделяется зверь − амба.***** Это ощущается нереальностью, сбоем программы, даже при понимании, что тигры тут есть, есть следы. Люди преодолевают такие встречи по-разному. В зависимости от силы духа и изначального желания увидеть кошку на воле. Я же наткнулся на пустошах на мертвый пулеметный расчет, который, похоже, обворовывал. И на такое свиданьице вовсе не рассчитывал. Конечно, шутки-прибаутки и страшилки среди "лесных" на сей счет ходят, а как же! Многим копарям снится эдакое, люди голоса слышали всякие в лесах, вздохи и стоны. Но чего-то конкретного, предостерегающего не припоминаю. Меня же до поры всё это мистическое и запредельное вовсе миновало. После той Луги как-то выправился, ничего! Но позже еще пара подобных встреч − уже в другие выходы в лес по трофейным делам. Издалека силуэты, непонятно кто, но они − павшие, мертвые солдаты. А потом... − Леонид поднял голову, пристально посмотрел на соседа. − Потом они начали являться мне в любой лесистой местности, даже в парках. Как-то в холле отеля, в "зеленом" углу с аквариумом, кадками с монстерами, фикусами и пальмой "наткнулся". Поворачиваюсь в ту сторону, смотрю, а за пальмой − ты уже догадался. Вот так! И вообще, почему именно меня так накрыло, ведь сотнями по лесам с лопатами шарятся, черным промышляют? К докторам обращался, много куда обращался, чтобы отмыться, уйти от неврозов и расстройств. Конечно, все свои грешки следопытские прочувствовал, кожей прочувствовал. Всякое же было на той прошлой моей тропе. Это и оружейные статьи Кодекса, разборки с конкурентами, контрабанда. Раз лес пожгли по пьяни, раз своего потеряли − мужик чуть не одичал. Дал зарок и прервал все связи с "лесными". Ну и постепенно в процессе душевного и медицинского излечения, ушел в изучение и осознание той войны, цены пролитой крови. Закономерный итог в моём случае, - улыбнулся, наконец, Леонид.
<p>
</p>
− Какая у тебя дорожка, сосед!
− Такая получилась − с поворотцами. Для меня это уже давно не просто слова про "память" и "патриотизм" из телевизора, иногда лицемерного телевизора и сети. Вот уже семь лет с музеями, вахтами памяти, перезахоронениями, архивами сотрудничаю. Финансами вкладывался, но прежде всего силами, временем, искренне. Не все это поняли, но и неважно − это мой путь. Иногда скорбный, но чаще − светлый. Лет пять, как "отпустило". Совсем. Видать, терапия правильная была. Тогда, в последние годы, "они" уже не травмировали меня. Не боялся встреч, какие бы они ни были, мнимые или нет. Такое вот служение получается, непростое, с перезагрузкой смыслов. Так что девятого − Там. Поздно, как поздно голова прочистилась, Витя, эх. Для меня тоже откровение − говорить про это в поезде, с незнакомым человеком. Впрочем, не с "незнакомым", одна у нас метка.