– Ты прикольная! А ты с Киёми когда познакомилась? Или вы с рождения вместе?
Я не хотела рассказывать о моей дорогой Киёми кому попало и вот так запросто, поэтому решила промолчать.
– Не хочешь рассказывать? Ты знаешь, я сейчас хоть и диетологией занимаюсь, но это случилось так потому, что в двадцать восемь лет я серьезно заболел и вылечиться мог, только если бы изменил свой рацион питания. Тогда мне пришлось вернуться в университет и снова учиться. А так я психолог, так что вовсе не хочу над тобой посмеяться, просто мне действительно интересно.
Киёми сказала, что все в порядке, и я решилась.
– Я не помню, когда мы с ней подружились. Так ведь никто не помнит, когда начинаются дружеские отношения между людьми.
– Ладно, мне в общих чертах. Это было в детском саду, младшей школе или недавно?
– В старшей школе.
– Она появилась внезапно?
В баре было шумно, поэтому я пригласила его к cебе домой. Как только он вошел в комнату, его лицо скривилось. Он чрезвычайно осторожно прошел по полу к софе, стараясь не запачкать свои носки. Затем сел, предварительно отодвинув все, что лежало на диване: мое нижнее белье, старые газеты, журналы, косметику, остатки еды из «Макдоналдса», салфетки, бутылки из-под кетчупа, порванные игрушки, пепельницу, доверху набитую окурками, фломастеры, монетки по десять иен, крошки от крекеров, трупики мотыльков.
– Классная комната.
– Не люблю убираться.
– Вообще никогда?
– Когда Киёми сильно попросит, а вообще мне не нравится двигать вещи.
– А Киёми появилась внезапно?
– Во время утреннего приветствия.
– Приветствия?!
– Мы все направлялись в школьный садик для утреннего приветствия и послушать о том, что скажет нам директор, это бывало по понедельникам. Так вот однажды мне показалось, что я слышу чей-то голос.
Мне всегда было плохо на утренних приветствиях, на церемониях по случаю окончания школы или перехода в другой класс, по случаю начала нового учебного года – словом, когда все ученики собирались большой толпой. Иногда у меня кружилась голова, и я падала в обморок. В один из таких моментов учитель сказал, что у меня малокровие, и меня отвезли в больницу. Но там ничего подобного не нашли и отправили меня к психиатру.
Мои родители держали небольшой магазинчик по продаже всякой всячины, у меня было шестеро братьев и сестер, никто из моих родственников никогда к психиатру не обращался, дорого это, да и отношение после этого к тебе плохое будет со стороны других, к психиатру пошел – значит, псих. В итоге я никуда не стала обращаться.
– А что значит «было плохо»?
– Мне начинало казаться, что пейзаж вокруг меняется, начинает бежать, не так, как обычно бывает, если плывешь, например, по реке на корабле, а как будто я становлюсь маленькой-премаленькой и все окружающее меня начинает удаляться. Выстроившиеся вокруг школьники превращались в огромные деревья или в гигантские каменные изваяния. Мне начинало казаться, что меня сжимает со всех сторон, и меня охватывал страх быть раздавленной.
– Этот страх как-то связан с Киёми?
В комнате было жарко, может, воздух застоялся. Он снял пиджак, и я почувствовала запах его пота, смешавшийся с запахом одеколона.
– Да откуда мне знать!
Затем я вдруг решила сменить тему и рассказала о том, что я торгую своим телом, но он отнесся к этому спокойно и даже не удивился.
– Итак, сначала был голос?
– Да.
– Она заговорила с тобой?
– Ага. Она поздоровалась со мной, а я подумала еще, кто это разговаривает. Начала оглядываться, смотреть по сторонам, но никого не обнаружила. Обычно со мной никто никогда не разговаривает.
– И давно так?
– Как?
– Что с тобой никто не разговаривает.
– Иногда здороваются, правда.
– А что сказала Киёми?
– Она сказала, что я хороший человек и что я могу называть ее Киёми. А еще, что она хочет со мной подружиться.
– И? Ты не подумала, что это странно, слышать голоса?
– Она мне все объяснила.
– Что?
– Киёми рассказала, что она это… ну я сама из Сайтама, а она родилась в Иокогаме, в семье известного в стране этого… ну, который с пианино…
– Пианист?
– Нет, у него еще камертон.
– Настройщик?
– Да, она была дочерью настройщика. Ну, ты знаешь, что среди настройщиков много таких, кто хотел стать пианистом и не сложилось. Ее отец тоже, похоже, был из таких, и он очень хотел, чтобы Киёми стала пианисткой вместо него. Он постоянно заставлял ее заниматься и был очень строг на занятиях. Киёми, конечно, была талантлива, в средней школе она выигрывала различные конкурсы, а потом ее учитель музыки, он был более склонен к вокалу, посоветовал ей заниматься пением. Это и послужило началом трагедии.