— Странно от тебя такое слышать… Ну, ладно. А с этими? Давай я скажу Дениске, чтоб они поездили немного за тобой, так, без вмешательства, и посмотрели, что это за хлопцы такие и откуда они. Дело двух-трех дней. А можно решить вопрос радикально, посадить тебе на «хвост» Голованова с Демидовым. Эти их враз успокоят, всякую охоту отобьют подглядывать да подсматривать. Ну и советы давать, когда их не спрашивают. В общем, смотри, Саня. Я пошел, а ты все-таки звони, подружка дружбе не помеха, — уязвил-таки он под конец. — Пока!
Турецкий внимательно перечитал заметки Семена Семеновича, изложенные им на трех убористо исписанных страничках, подивился лишний раз поразительной сметке старика и отправился в редакцию еженедельника.
В приемной никого не было. А у заносчивой секретарши главного при виде гостя вспыхнули глаза.
— Добрый день, Оксаночка, — вкрадчивым тоном сказал Турецкий. — Ваш у себя?
Она почему-то хихикнула и зажала ладошкой рот, а затем кивнула. При этом бюст ее колыхнулся.
— Доложите, а? Только не пугайте его, я не арестовывать пришел, а кое-что уточнить по ходу расследования, всего лишь. Пугаться он у нас с вами будет потом.
Девушка, оглядываясь на него, ушла в кабинет и вернулась минуту спустя.
— Извините, но Эдгар Амвросиевич не может сейчас вас принять, у него важные телефонные переговоры, а сколько они продлятся, он и сам не знает.
Она, многозначительно взглянув ему в глаза, показала пальцем, как накручивают обычно телефонный диск.
— Прекрасно, я подожду, — кивнул Турецкий и подумал, что, если он вызвал у девушки Оксаны определенные эмоции, это очень хорошо, значит, в какой-то степени и на ее помощь можно будет рассчитывать. — А чтоб не терять времени зря, — теперь уже он так же многозначительно уставился на нее и оглядел всю ее — от туфелек до банта на затылке, — могу я попросить вас об одолжении?
— Это смотря о каком. — Она смотрела с вызовом.
— Пока суд да дело, принесите мне, пожалуйста, подшивку вашего еженедельника за… — Александр Борисович задумчиво уставился в потолок. — Ага, за два последних года — календарных, — поправился тут же. И уселся в кресло, видимо, для особо почетных посетителей, коим приходится дожидаться аудиенции у Хакель-Силича:
Она в раздумье постояла, снова ушла в кабинет главного, вернулась и вышла в коридор. Минут через пять возвратилась, неся на руках две толстые подшивки. Положила на приставной столик и спросила:
— Вы будете прямо тут смотреть, Александр Борисович?
— Да, прямо тут, пока ваш редактор не освободится.
Он подвинул кресло к столику, убрав от него обычный стул, и развернул верхнюю подшивку.
Сначала он знакомился с анонсами, вынесенными на первую страницу еженедельника, затем бегло листал каждый номер, иногда останавливаясь и более внимательно вчитываясь в опубликованные материалы. В положенном на колени блокноте делал пометки. Он так углубился в свое дело, что не обращал внимания на входящих и уходящих из приемной людей. Некоторые приостанавливались, оглядывая его, другие быстро проходили в кабинет редактора, третьи обменивались многозначительными взглядами с Оксаной. Турецкий не смотрел на них, он был занят, но чувствовал все происходящее вокруг каким-то сторонним зрением. Ну, конечно, кто ж останется равнодушным к такому событию! Явился помощник генерального прокурора, по-хозяйски расположился в приемной и листает подшивки аж за два года! Чего он там выискивает? Что читает так внимательно? Сплошные вопросы и полное недоумение.
К чести Александра Борисовича, он справился со своей задачей за сорок минут, закрыл подшивки, захлопнул свой блокнот, предварительно вырвав из него один из листков с записями, поднялся, отодвинул кресло на место и, потянувшись с удовольствием, сказал Оксане:
— Я надеюсь, важные переговоры у него, — мотнул он головой в сторону двери кабинета главного, — наконец закончились?
— Давно, — растерялась Оксана.
— А если давно, чего ж он тогда не поинтересовался, чем тут занимается его посетитель? — Он сказал это совсем дружелюбно, оставляя всякие глупости на совести Эди.
— Наверное, просто не хотел вам мешать, — пожала плечами Оксана.
— Это просто, очень просто! — негромко пропел Александр Борисович и снова улыбнулся: — Доложите, пожалуйста, что я закончил и готов сказать ему несколько слов.
Она вошла в кабинет, вышла и сделала приглашающий жест. Турецкий, словно заговорщик, подмигнул ей, убрал с лица улыбку и вошел в кабинет главного редактора.