Я не могу оставаться здесь, ждать его. Я не могу убить эту женщину, поэтому не могу позволить ей узнать, что я здесь.
Она пользуется дверью во внутренний дворик, или у нее была в прошлом та же дверь, через которую я только что вошел. Когда она войдет, в какую сторону она пойдет?
Я думаю, либо на кухню, либо в ванную комнату на первом этаже, то есть через столовую, гостиную поменьше и холл, не через большую гостиную, выходящую окнами в переднюю часть дома. Итак, я перехожу в гостиную и приседаю за диваном, который стоит посреди этого большого пространства. Он обращен к каменному камину, а его спинка обращена к большому эркерному окну, из которого видны лужайка перед домом и подъездная дорожка, уходящая вниз к невидимой главной дороге. Притаившись здесь, за диваном, в восьми футах от окна, я полностью открыт для любого, кто находится снаружи, но зачем кому-то быть снаружи?
Я слышу, как она войти, как двери плавно открыть, а затем закрыть. Я слышу окончательной кликните как она опускает дубинку вниз, его верхушка ярким натертому паркету.
Я приседаю за диваном. Моя правая рука сжимает «Люгер» в кармане плаща. Я стараюсь не забывать держать палец подальше от спускового крючка, боясь, что буду спонтанно стрелять, когда не захочу, возможно, ранив себя, наверняка предупредив ее, наверняка уничтожив все, что я сделал до сих пор.
Я слышу более глухой стук ее туфель, когда она пересекает столовую. В эту сторону или в другую?
Другой. Через гостиную поменьше, в холл и в ванную. Да, быстрая прогулка по лесу действительно тренирует мочевой пузырь, не так ли, и именно поэтому прогулка была короткой. И она закрывает дверь ванной, хотя она одна в доме, как учила ее мать.
Я встаю из-за дивана и вытаскиваю правую руку из кармана, подальше от «Люгера». Мои пальцы затекли, как при артрите. Быстрым шагом я пересекаю гостиную и столовую. Как можно тише я открываю дверь, выхожу и снова закрываю ее. Я бегу через лужайку, желая оказаться подальше от ее собственности до того, как она закончит в ванной, потому что затем она наверняка отправится на кухню, а из кухонных окон над раковиной ей будет хорошо виден весь этот газон.
Калитка. Я отцепляю ее, переступаю через порог, запираю на крючок. Не оглядываясь, я шагаю вверх по тропинке, почти так же целеустремленно, как и она.
На обратном пути я съедаю оба яблока.
28
Примерно за три мили до поворота на Сканитик-Ривер-роуд, все еще в пределах Коннектикута, есть заправочная станция с внешним телефоном-автоматом на палочке. На этом я останавливаюсь, чтобы позвонить, рад видеть, что у этого телефона тот же обмен данными, что и у GRB. Местные звонки исчезают с большей готовностью.
Я звоню домой GRB, потому что прошлой ночью на меня снизошло внезапное откровение. Так много браков распадаются из-за сокращений; не только мой и Марджори. Что, если ГРБ и его жена расстались? Что, если он живет где-то в другом месте, а я все это время сижу на корточках в лесу за его домом и жду его?
Или другая возможность. Что, если он устроился на одну из этих временных работ, скажем, помощником менеджера в местном супермаркете, тогда его никогда не будет дома в течение дня. По какой-то причине, а она должна быть, его не было дома в те два дня, что я наблюдал за этим местом. Так что пришло время выяснить, какова ситуация.
Девять сорок. Она еще не ушла на прогулку. Я набираю номер из резюме GRB, и она отвечает после второго звонка: «Резиденция Блэкстоун». Она звучит деловито, но безлично, как будто она там глава администрации, а не хозяйка дома.
Я говорю: «Гаррет Блэкстоун, пожалуйста».
«В данный момент его нет на месте, могу я сказать, кто звонит?»
«Это мой старый друг со времен бумажной фабрики», — говорю я. «Могу ли я как-нибудь связаться с ним?»
«Ну, он сейчас на работе», — говорит она. В ее голосе звучит некоторое сомнение.
Я говорю: «Могу я позвонить ему туда?» Мне нужно знать, где этот человек, черт возьми.
«Я не уверена», — говорит она, не желая обидеть старого друга своего мужа, но чем-то обеспокоенная. «Он только начал там работать, — объясняет она, — и, возможно, ему сейчас не нужны звонки извне».
«О, это работа, которая ему нравится?»
«Это замечательная работа», — говорит она, и внезапно сдержанность покидает ее, и она выпаливает: «Это как раз та работа, которую он хотел!»
Аркадия! Сукин сын получил мою работу, я убью его сегодня, я убью его через час! Сжимаю телефон так крепко, что у меня сводит руку, но не в силах расслабиться, я говорю: «О? Снова на бумажной фабрике?»
«Да! Уиллис и Кендалл, ты их знаешь?»