Сержант Макдональд уже хотел отложить в сторону записанное им сообщение с Опаны, когда вдруг вспомнил о все ещё остававшемся в центре лейтенанте Тайлере. Он зашел к нему и остановился в дверях.
— Станция Опана наблюдает радиолокационный контакт, — коротко доложил он. — Должно быть, какая-то большая группа самолетов — такого мощного импульса парни никогда не видели.
Он подал Тайлеру донесение, тот задумчиво в него вчитался.
Лейтенант Тайлер тоже рассматривал свою службу в центре управления как своего рода военную игру. Он вопросительно поднял глаза на Макдональда:
— Полагаете, нам нужно что-то предпринять?
Макдональд пожал плечами.
— Может, вызвать обратно с завтрака наших ученых мужей? Это как раз тот случай, когда им есть над чем поломать голову.
Прежде чем лейтенант Тайлер на что-то решился, телефонный звонок позвал Макдональда обратно. Снова звонили со станции Опана. На этот раз говорил Локард. Он взволнованно заявил:
— Слушай, Мак, тут что-то не так! Импульс становится сильнее. И расстояние все уменьшается. Мы тут вычислили, что осталось всего сто пятьдесят миль. Эти самолеты делают не меньше трехсот миль в час.
— Но лейтенант никаких указаний не дал, — возразил Макдональд.
— Тогда дай мне его самого, — потребовал Локард.
Он ещё раз повторил свое сообщение Тайлеру. Тот задумался.
В море находились оба авианосца: «Энтерпрайз» и «Лексингтон». Самолеты могли взлететь с них, ведь авианосцы возвращались домой, в Пирл-Харбор. Но существовала и другая, более вероятная возможность.
По указанию верховного командования из Сан-Франциско в Пирл-Харбор перебрасывали отряд бомбардировщиков В-17. Им предстояло усилить военно-воздушные силы на острове. Такие перелеты проводились с соблюдением строжайшего радиомолчания.
Тайлер вспомнил, что радиостанция KGMB с полуночи непрерывно передавала музыку. Это был верный признак того, что ожидаются самолеты с материка. Они могли пеленговать эту радиостанцию и по ней корректировать курс. Теперь у него не осталось сомнений: станция Опана зафиксировала отряд В-17. Поэтому он успокоил взволнованного Локарда:
— Не волнуйтесь, все уже прояснилось!
Локард удовлетворился таким ответом и положил трубку. Только Господь и центр управления в Форт Шафтере могли знать, о каких самолетах шла речь. И лейтенант Тайлер явно это знал, как заключил из разговора Локард.
Он покрутил ручки настройки радара. Импульс стал ещё сильнее. Расстояние все быстрее сокращалось. В семь тридцать девять самолеты были примерно в тридцати километрах.
Затем импульс пропал. Теперь самолеты оказались в мертвой зоне, недоступной для их радара. Локард разочарованно вздохнул и выключил прибор. В этот момент послышался гудок грузовика, который должен был отвезти обоих дежурных на завтрак.
Локард поспешно передал смену, прыгнул в машину рядом с Эллиотом и грузовик загромыхал под гору в сторону Кавайолы.
В центре управления в Форт-Шафтере лейтенант Тайлер ещё некоторое время беседовал с сержантом Макдональдом. К тому времени, когда вернулись с завтрака остальные, оба уже почти забыли о сообщении Локарда. Если бы Макдональд не вспомнил, оно так и осталось бы под сукном.
Все остальные тоже прочитали записанное Макдональдом донесение Локарда и были весьма удивлены, что двенадцать ожидавшихся В-17 могли вызвать на экране радара такой мощный импульс.
Тайлер снова вернулся в кабинет. Он уже не тревожился насчет донесения с радиолокационной станции, однако всерьез задумывался, что может случиться, если однажды такой импульс на экране радара действительно сообщит о приближающемся воздушном флоте противника.
Практическая вероятность упредить внезапное нападение с воздуха казалась минимальной. До того времени, когда по импульсу на экране радара можно будет отличать свои самолеты от вражеских, должны пройти недели, возможно месяцы. Чтобы это осуществить, нужно ввести на острове абсолютно новую, строго организованную систему воздушного предупреждения. Пока же разрозненные аэродромы армии и флота даже не сообщают в центр управления о полетах своих самолетов, полностью замалчивая сведения о курсе, высоте и прочих параметрах.
Но этого недостаточно: даже в случае обнаружения самолетов противника пройдет много времени, прежде чем может быть организована действенная оборона. Главной слабостью всей системы обороны Оаху было отсутствие единого командования. Генерал Шорт и адмирал Киммель действовали независимо друг от друга. Командиры кораблей так же независимо принимали решения. Даже коменданты отдельных аэродромов отдавали распоряжения, выходившие далеко за рамки их полномочий. Все это сложилось за долгие годы, и к такому порядку все привыкли.
Тайлер задумался.
Если, например, сейчас центр управления решит объявить воздушную тревогу, прежде всего нужно известить адмирала Киммеля. Тот отдаст приказ.
Но генерал Шорт в сфере своего заведования оставляет за собой право самому принимать решение о объявлении тревоги. И это произойдет только после того, как оба командующих обменяются мнениями и придут к единому решению.
Для стоящих в бухте кораблей возникают ещё и другие проблемы. Большинство из них стоит не под парами. Пройдут часы, прежде чем они смогут собственным ходом покинуть гавань. А ведь в ней на площади всего в несколько квадратных километров скопилось множество в высшей степени ценных боевых кораблей. Может быть, отдельные корабли можно вывести на буксире, но даже это займет куда больше времени, чем останется до воздушного налета противника.
Лейтенант Тайлер не сомневался, что организация обороны на Оаху была явно недостаточной. Если где-либо и применимо понятие халатности, то именно здесь. Это лежало на поверхности: правительство просто не рассчитывало, что база в Пирл-Харборе может подвергнуться нападению.
Тайлер покачал головой.
Когда-нибудь это все-таки произойдет…
Он ежедневно читал газеты, и для него не было сомнений, что в ближайшем будущем предстоит вооруженный конфликт с японцами. Почему же, спрашивал он себя, мы так плохо подготовлены?
Лейтенант не так давно прибыл сюда с материка. В Штатах общественное мнение склонялось в пользу изоляционистов, открыто провозглашавших, что нужно выждать, пока немцы и русские, а также японцы и русские, разобьют друг другу головы. После этого Америка должна освидетельствовать развалины на поле битвы и вновь навести порядок.
Получится ли все так просто? — спрашивал себя Тайлер.
Он прикурил и через узкий коридор центра управления вышел на улицу. Было восемь утра. С минуты на минуту должен был прибыть его сменщик.
Над Оаху занималось чудесное утро. В синеве неба местами висели отдельные тонкие барашки облаков.
Тайлер прислушался. Воздух наполнился гулом моторов. Он увидел надвигавшиеся на Пирл-Харбор вереницы самолетов.
— Не иначе, флот опять затеял какие-то учения, — сказал себе Тайлер.
Тут он услышал взрывы и немного огорчился, что испорчено такое тихое воскресное утро. Морякам следовало бы устраивать свои маневры по будням!
"ТОРА-ТОРА-ТОРА!"
Так в Пирл-Харборе по воскресеньям было всегда: люди в городе спали допоздна, потому что накануне вечером смотрели футбол и не без того, чтобы как следует при этом выпить. Солдатам нужно было прибыть в казармы на завтрак только к восьми часам. Утренней переклички по воскресеньям не было. Это была «ананасовая» армия. И эта армия спала спокойно.
Большинство солдат в уикэнд вовсе не ночевало в казармах. Они покидали часть в субботу после обеда, шатались по городу, затем, ближе к вечеру, подцепляли девушек, ночевали у них, в воскресенье утром отправлялись на пляж в Уайкики и нежились там на солнце, ловили рыбу, катались на водных лыжах. Проведя таким приятным образом весь день, ночью они снова ублажали своих девушек и являлись в свои части в понедельник к утренней поверке.