Харольд Роббинс
СОЧИНЕНИЯ
1 том
ТОРГОВЦЫ МЕЧТАМИ
1938. ПОНЕДЕЛЬНИК
Я вылез из такси на Рокфеллер Плаза. Даже для марта этот день был ветреным. Пока я расплачивался, ветер вовсю трепал полы пальто. Я подал таксисту доллар и отказался от сдачи. Он начал рассыпаться в благодарностях — счетчик показывал всего лишь тридцать центов. Такси отъехало. В здание я вошел не сразу, решил несколько минут подышать свежим воздухом. Хотя на углу находилась автобусная остановка, воздух еще не успел пропахнуть бензином в такую рань. Давно, пожалуй, я не чувствовал себя настолько хорошо.
Пойдя в здание, я по обыкновению купил «Таймс» в киоске рядом со входом в банк Чейза и поднялся по ступенькам в сводчатый холл, ведущий в парикмахерскую.
«Де Земмлер» являлся для парикмахеров тем же, чем «Тиффани» — для ювелиров. Только я приблизился к двери, она распахнулась, словно по волшебству. Дверь мне открыл маленький коренастый итальянец, на смуглом лице которого блестели огромные белые зубы.
— Доброе утро, мистер Эдж, — поздоровался он. — Что-то сегодня вы рановато.
Прежде чем ответить, я машинально взглянул на часы. Действительно рановато — только десять часов.
— Да, Джо, — ответил я, протягивая пальто. — Рокко уже пришел?
— Конечно, мистер Эдж, — улыбнулся итальянец. — Переодевается. Через минуту он будет готов.
Я положил на стойку газету, снял с себя пиджак, галстук и подал Джо.
Из служебной комнаты вышел Рокко и направился к своему рабочему креслу. Джо незаметно подал ему сигнал. Рокко взглянул на меня и улыбнулся.
— Рокко готов, мистер Эдж, — объявил Джо. Затем повернулся к Рокко и крикнул: — О’кей, номер семь.
Я взял газету и подошел к креслу, около которого стоял улыбающийся парикмахер. Он накрыл меня простыней, засунул за воротник несколько «клинексов» и сказал:
— Рано ты сегодня, Джонни.
— Угу, — улыбнулся я.
— У тебя сегодня большое событие, Джонни. Наверное, всю ночь не спал?
— Верно, — по-прежнему улыбаясь, ответил я. — Так и не сомкнул глаз.
Он начал мыть руки над умывальником, находящимся перед креслом. Оглянувшись на меня, заметил:
— Я бы, наверное, тоже не заснул, если бы получил работу, за которую платят штуку в неделю.
— Полторы, Рок, — громко рассмеялся я. — Ты немного ошибся.
— Подумаешь! Что значат пять кусков в неделю, когда получаешь такие бабки? — Он вытер полотенцем руки. — Деньги на карманные расходы!
— Опять ошибаешься, Рок. Когда забираешься на такую высоту, деньги отходят на второй план. Главным становится престиж.
Он достал из кармана ножницы и начал подравнивать мне волосы.
— Престиж похож на откормленное брюхо. Сразу видно, что у его владельца все о’кей. Но люди все равно втайне стыдятся его. Тебе тоже иногда будет хотеться стать худым, как раньше.
— Ерунда, Рок. На мне это брюхо будет смотреться отлично.
Он промолчал, продолжая работать ножницами. Я развернул газету. На первой странице скучные новости. Листал ее до тех пор, пока не нашел то, что мне было нужно. Как и следовало ожидать, сообщение оказалось в разделе искусства. «Джон Эдж назначен президентом „Магнум Пикчерс“». За заголовком следовала обычная болтовня о кинокомпании и обо мне. Я слегка нахмурился — газетчики не прошли мимо моего развода с Далси Уоррен, знаменитой актрисой.
Рокко заглянул в газету через мое плечо.
— Придется заводить папку для газетных вырезок, Джонни? Теперь ты большая шишка.
Мне не очень понравился его юмор. Он будто забрался в мой мозг и заглянул в мои мысли. Я попытался не злиться и слабо улыбнулся.
— Не смеши меня, Рок. Я все тот же. Правда, у меня сейчас другая работа, но она ничего во мне не изменит.
— Не изменит? — фыркнул парикмахер. — Ты бы видел себя со стороны, когда входил в парикмахерскую. Вылитый Рокфеллер!
Я начал злиться. Поднял руку, посмотрел на ногти и попросил:
— Позови маникюршу.
Девушка быстро подошла. Она взяла мою руку и принялась обрабатывать ногти. Рокко наклонил кресло чуть назад и начал покрывать мое лицо пеной. Читать стало невозможно, и я бросил газету на пол.
Меня обработали по высшему разряду — побрили, вымыли голову шампунем, сделали маникюр. Когда я встал, ко мне бросился Джо с пиджаком и галстуком. Став перед зеркалом, я с первой же попытки завязал неплохой узел. Потом протянул Рокко пятидолларовую купюру.
Он спрятал ее в карман с таким видом, будто делал мне одолжение. Некоторое время мы молча смотрели друг на друга, затем он поинтересовался: