— Хорошо, — спокойно произнес Эдж.
Неожиданно Далси бросилась на него, прижав к кровати и осыпая лицо поцелуями.
— Джонни! Джонни! — взволнованно повторяла она.
Он почувствовал, что она дрожит, и тоже задрожал от непонятного страха. Джонни Эдж притянул ее лицо, желая погрузиться в ее теплоту.
— Джонни! — воскликнула она, возбужденно кусая его губы. — Джонни, я люблю тебя! — И в этот момент Далси Уоррен говорила правду.
10
Петер поставил на стол пустую кофейную чашку и посмотрел на Эстер.
— Мне это не нравится! — произнес он. — Мне это очень не нравится! Надо же такое придумать — отослать Дорис в Европу. Подумать только!
— Иногда девушке необходимо уехать на время от своего окружения, — улыбнулась Эстер Кесслер, защищая дочь.
— От кого ей нужно уезжать? — воинственно спросил Петер. — Все прекрасно.
Эстер едва уловимо покачала головой. Мужчины бывают порой такими дураками, и Петер не является исключением. Неужели он не видел, что случилось с Дорис? Неужели не заметил, как она изменилась после того утра, когда Джонни привез свою жену? Эстер промолчала.
С улицы донеслись звуки выстрелов. Петер достал часы и посмотрел на них.
— О Боже! — воскликнул он, вскакивая. — На задней площадке уже начались съемки, а я до сих пор дома.
Задняя площадка находилась поблизости от дома. Кесслер взял шляпу и направился к двери.
— Я ухожу, — объявил он, — но мне все равно не нравится, что делает Дорис.
Эстер подошла к мужу и поцеловала в щеку.
— Иди, папа, и не беспокойся о ней. С нашей девочкой все будет в порядке.
Кесслер с любопытством посмотрел на жену.
— В этом доме никто никогда меня не слушает, — обиженно сказал он.
Качая головой, Петер начал спускаться с холма. Он оглянулся на дом. В прошлом месяце что-то случилось с Дорис, но он не мог понять что. Она сильно похудела и выглядела усталой, под глазами появились черные круги. Петер Кесслер задумался.
К реальности его вернул стук копыт и крики. У подножья холма проходила узкая проселочная дорога, по которой мчалась машина с камерой. За ней отчаянно гнались всадники, поднимая тучи пыли.
Петер улыбнулся и направился к дороге. Когда-нибудь он построит дом подальше от студии, чтобы шум вестернов не будил по утрам, когда хочется поспать подольше. Но сейчас ему нравились крики и шум. Каждое утро, завтракая под крики, шум и звуки выстрелов, он испытывал чувство гордости, как десять лет назад, когда снимал «Бандита».
Петер Кесслер вышел на дорогу и остановился. Всадники уже скрылись за поворотом, но через несколько минут они вернутся. Кесслер попытался прикинуть, сколько времени у них уйдет на это. Выходило около семи минут. Он достал часы. Петер очень любил лично проверять, как работают его съемочные группы.
Ровно через пять минут он услышал крики, и из-за поворота показались всадники. Петер спрятал часы, вышел на дорогу и поднял руку. Режиссер знал свое дело, он сделал работу даже на две минуты быстрее, чем обычно.
Увидев Кесслера, водитель остановился. Режиссер, сидящий на заднем сиденьи, начал махать всадникам, которые резко остановились. Лошади захрипели. Оператор как можно быстрее закрыл камеру, чтобы в объектив не попали лучи солнца.
Петер медленно подошел к машине и увидел, что съемки ведет молодой человек по фамилии Гордон, а имя его он забыл.
— Быстро вы вернулись, — похвалил Кесслер.
— Спасибо, мистер Кесслер.
— Где Марран? — спросил Петер, заглядывая в машину. Марран был режиссером этой картины, а Гордон — директором съемочной группы.
Гордон смутился. Мертвецки пьяный Марран остался у себя в кабинете. Гордон бросил его на диване, а сам отправился снимать сцену погони.
— Он плохо себя чувствует, — медленно ответил директор группы, — и попросил меня снять погоню.
Петер Кесслер промолчал. Он уже не раз слышал о недомоганиях Маррана. Кесслер забрался в машину. Удовольствие по поводу быстрого возвращения группы исчезло. Он платил режиссеру по две сотни в неделю не за то, чтобы директор съемочной группы, получающий пятьдесят долларов, снимал за него.
— Высадите меня в конце дороги, — угрюмо попросил он. Оттуда до конторы всего пять минут ходьбы.
Машина тронулась с места, и Гордон дал знак всадникам следовать за ними.
— Продолжай снимать, — сказал Гордон оператору, глядя на небо. — Солнце, похоже, скоро скроется.
Петер услышал слова Гордона и одобрительно хмыкнул. Молодец парень, не тратит время напрасно в солнечный день. В кино больше всего ценилось хорошее освещение, и солнце старались максимально использовать. Кесслер оглянулся назад.