— Ты совсем не изменился с тех дней, когда мы работали в цирке, — рассмеялся Джонни.
Джо тоже рассмеялся.
— Если серьезно, парень, когда-нибудь кино станет самым прибыльным бизнесом. Я не хочу, чтобы ты остался в стороне, когда польется золотой дождь.
5
Джонни Эдж взялся за дверную ручку, но дверь не открыл. Из квартиры донесся голос Эстер, разговаривающей с Петером.
— Ты до сих пор не оделся? — возмущалась Эстер. — Ты же обещал сегодня сводить Дорис и Марка в парк.
Петер что-то негромко и лениво проворчал в ответ. Джонни улыбнулся. Он знал, что по воскресеньям Петер любит поваляться и почитать газеты. Джонни вошел на кухню.
Эстер удивленно посмотрела на молодого человека, потом перевела взгляд на часы.
— Джонни, ты сегодня что-то рано встал. — На плите за ее спиной булькала большая кастрюля.
— Я только на минуту, — улыбнулся Джонни. — Хотел спросить у Петера, не нужно ли ему что-нибудь привезти из Нью-Йорка.
— Едешь в Нью-Йорк?
Он кивнул. Эстер казалась слегка раздраженной. Интересно, что с ней, подумал Джонни.
На кухню выглянул Петер.
— Ты едешь в Нью-Йорк? — повторил он вопрос жены.
— Угу, — лаконично откликнулся Джонни.
Петер был в рубашке с короткими рукавами, пояс на брюках ослаблен. В последнее время он немного поправился, подумал Джонни. А почему бы и нет? Дела ведь идут неплохо.
— Зачем? — полюбопытствовал Петер.
— Я пообещал Джо посмотреть новые картины, — объяснил Джонни. — Вернусь завтра к вечеру.
Петер Кесслер пожал плечами.
— Неужели охота трястись восемь часов, чтобы взглянуть на пару картин? Я бы ни за что не поехал!
Джонни улыбнулся и подумал: «Если бы ты поехал, то понял бы, что я пытаюсь тебе объяснить несколько последних месяцев — нашему делу нужен размах». Вслух он сказал:
— Мне самому хочется съездить. Хоть узнаю, что творится в мире.
Петер посмотрел на молодого человека, глаза которого возбужденно горели. Джонни Эджем овладело кино. Ни о чем другом он думать не мог. Джонни говорил только о фильмах с тех пор, как начал ездить за ними в Нью-Йорк.
Петер вспомнил, что Джонни сказал как-то, вернувшись из Нью-Йорка:
— Этот Борден на правильном пути. Он делает двухроликовые фильмы с сюжетом. Этим же занимаются Фокс и Леммль. Они утверждают, что это очень выгодный бизнес. Говорят, что придет день, когда театры будут показывать такие фильмы так же, как сейчас показывают пьесы и спектакли.
Петер Кесслер тогда лишь фыркнул в ответ, но запомнил надолго слова Джонни. Они произвели на него впечатление. Может, эти ребята правы? Он видел их картины — они несомненно лучше, чем у ассоциации. Да, ребятам можно верить.
Петер подумал о театре, который показывал бы только фильмы, но тут же отогнал эти мысли. Бесполезно об этом думать, из этой идеи ничего не выйдет. Пусть лучше все идет потихоньку, как сейчас.
На кухню, услышав голос Джонни, выбежали Дорис и Марк. Девочка с сияющим лицом посмотрела на Джонни Эджа.
— Идете в парк, дядя Джонни? — радостно поинтересовалась она.
— Не сегодня, милая, — улыбнулся Джонни. — Дядя Джонни должен ехать в Нью-Йорк по делам.
По ее лицу пробежала тень разочарования.
— О, — лишь выдохнула она.
Эстер выразительно посмотрела на Петера, который взял дочь за руку.
— Папа отведет тебя, liebchen. — Он повернулся к Джонни. — Подожди, мы проводим тебя до станции. — И он вышел за пиджаком.
— Хочешь кофе, Джонни? — спросила Эстер.
— Нет, спасибо, — улыбнулся Джонни. — Я уже позавтракал.
Через минуту вернулся Петер, застегивая на ходу пиджак.
— Пошли, kinder, — сказал он.
На улице Марк дернул Джонни за руку и заявил:
— Хоцу на плеци!
Джонни улыбнулся и посадил малыша к себе на плечи.
— Ура! — восторженно завизжал Марк.
Только через полквартала Петер заметил, что Дорис держит Джонни за руку. Кесслер улыбнулся про себя — дети не любят плохих людей.
— Как дела у Джо? — спросил он у Джонни. Он не видел Тернера с тех пор, как тот ушел из ассоциации к Бордену.
— Хорошо. Он сделал несколько отличных картин. Борден говорит, что Джо у него самый лучший работник.
— Прекрасно, — сказал Петер. — Джо доволен?
— Джо нравится работа, но ему хочется делать еще кое-что. — Джонни попытался освободить волосы от вцепившегося в них Марка, который звонко смеялся.
— Отпусти волосы дяди Джонни, — строго приказал Петер сыну. — А то я скажу ему, чтобы он спустил тебя вниз.
Марк отпустил волосы, и Петер возобновил разговор с Джонни.