Марк Кесслер вернулся из Европы в тридцать втором, и по замыслу Петера должен был облегчить работу отца. Но Марк считал, что на него возложена лишь одна обязанность — не дать зачахнуть ночным клубам Голливуда. Кесслера-младшего очень любили репортеры, потому что он всегда давал обильную пищу для статей. Для этого требовалось только подойти к его столу и послушать, что он говорит. Марк с удовольствием рассказывал, что, по его мнению, необходимо изменить в Голливуде. Джонни не стал бы возражать против его болтовни, если бы он хоть изредка подкреплял свои слова делом, но работы Марк боялся сильнее огня.
Это продолжалось до тех пор, пока Петер не решил отправиться в Европу. До этой поездки все, включая Джонни Эджа, думали, что в отсутствие Кесслера руководство студией перейдет к Бобу Гордону, что являлось бы вполне логичным решением. Гордон знал кино, прошел путь самого низа до верха, и Джонни втайне думал, что дела «Магнума» пойдут лучше, если Петер назначит директором студии Боба.
Решение Кесслера прозвучало для Эджа, как гром среди ясного неба. Он спросил у Петера, почему он не оставил старшим Гордона, на что Петер сердито ответил, что не доверяет Гордону. Боб, по его мнению, слишком дружил с антисемитами в «Борден Пикчерс», а на своего сына он мог положиться в самых деликатных делах. К тому же Петер считал Марка умным парнем. Разве газеты не писали о его уме? Разве они не цитировали его критические замечания о кино? Ему просто необходим шанс показать себя, и Кесслер постарается предоставить ему этот шанс.
Джонни устал. Он начал задумчиво массировать разболевшуюся ногу. К чему это все приведет, тревожно думал он. За четверть века кино сильно изменилось и продолжало меняться каждый день. Они должны меняться вместе с ним. Требовалась редкая комбинация опыта и умения адаптироваться. Он знал, что никто в «Магнуме» не обладал этими качествами. Петер обладал опытом, но не обладал гибкостью. Марк обладал гибкостью, причем в чрезмерных количествах, но не имел опыта. Оставался сам Эдж, но он не мог ничего сделать. Все управление взял в свои руки Петер. А если бы у него появился шанс, спрашивал себя Джонни, сделал бы он то, что нужно? Это была грязная работа, и после ее окончания от него могли отвернуться последние друзья. Пришлось бы пропустить через мясорубку всех без исключения сотрудников «Магнума».
Джонни машинально пожал плечами. Почему он думал об этом? Пусть у Петера болит голова, а не у него. Кесслер четко определил круг обязанностей Джонни и ясно дал понять, что не потерпит вмешательства в дела студии. За последние четыре года он ни разу не советовался с Эджем.
Джонни тяжело вздохнул. И все же он не сомневался, что Петер по-прежнему хорошо относился к нему и высоко ценил. Тогда что же произошло между ними? Неужели Петер внезапно вкусил власти и ему понравился ее вкус? Или он боялся старости и того, что Джонни отберет компанию у Марка?
Эдж не знал причины неожиданного охлаждения между ними, но сердце ныло. В памяти еще были живы старые добрые времена, когда они вместе боролись за общую цель. Жизнь тогда была лучше. Кроме бизнеса беспокоиться было не о чем — тогда они не боялись доверять друг другу.
Джонни покачал головой и взял трубку.
— Лучше разошли письмо завтра, Джейни, — попросил он и положил трубку.
Петер велел разослать уведомление о сокращении зарплаты немедленно, а до пятницы оставалось целых три дня, и Кесслеру может не понравиться задержка.
2
Марк разлил по стаканам шампанское. Мягко освещенная комната уже казалась ему розовой, и он удивленно озирался по сторонам. Господи, она даже стала прекраснее, чем раньше, он еще не видел женщины прекраснее. Неудивительно, что Джонни не сумел удержать ее. Эдж слишком хлипкий мужик для такой бабы! А встретились они сейчас довольно смешно.
Марк сидел с друзьями в «Трокамбо». Он решил отправиться в бар и поболтать с другом, которого заметил там, но вставая, зацепил плечом проходившую мимо женщину и подхватил ее под руку, чтобы она не упала.
— Простите, эти чертовы столики стоят так тесно! — извинился Марк Кесслер и только тогда узнал ее.
— Ничего страшного, — улыбнулась Далси Уоррен. — Ничего не произошло.
Марк тоже улыбнулся. Белокурые волосы Далси сверкали в голубоватом свете ночного клуба. Она и не догадывалась, как ошиблась, когда сказала это. Конечно, с ней ничего не произошло, а вот с ним…
— Очень романтичная встреча, мисс Уоррен, — произнес Марк.