Они вошли в темный зал. В креслах виднелись неясные очертания зрителей. В центре находились несколько рядов, огороженных для представителей студии, и Кесслеры тихо сели на последний ряд.
Петер огляделся по сторонам. Его глаза быстро привыкли к темноте, и он узнал несколько человек. Над этой частью зала повисла напряженная тишина. Здесь сидели люди, которых картина могла вознести высоко наверх или сбросить вниз. Петер почувствовал на лбу капли пота, но не от жары, а от волнения — он всегда потел на премьерах.
Он взял за руку Эстер влажной рукой. Она улыбнулась в темноте и прошептала:
— Нервничаешь?
— Больше чем за свои собственные фильмы, — кивнул Кесслер.
Эстер понимающе кивнула головой. Она знала, какое значение имеет для «Магнума» картина, которую, к тому же, снял их сын. Они даже больше волновались за него, чем за себя.
Петер поискал взглядом Марка. Он услышал его голос прямо перед собой. Марк разговаривал с какой-то женщиной. Когда она повернулась, чтобы ответить, то показалась Кесслеру смутно знакомой, но в темноте он не смог ее узнать. Петер уже наклонился вперед, чтобы постучать сына по плечу, когда раздалась вступительная тема «Магнума». Петер Кесслер откинулся на спинку стула и улыбнулся. Ладно, он удивит Марка после картины. Кесслер с надеждой посмотрел на экран.
В нижнем правом углу появилась зеленая бутылка с маленькой золотой этикеткой. Она быстро выдвинулась в центр экрана, постоянно увеличиваясь в размерах. Наконец на этикетке стали отчетливо виднеться слова «Магнум Пикчерс».
Неожиданно раздался резкий хлопок, из бутылки вылетела пробка и потекла золотистая пузырящаяся жидкость. Откуда-то показалась мужская рука и приподняла бутылку, а женская — поднесла хрустальный бокал. Бутылка медленно наклонилась, и в бокал полилось шампанское. Когда оно начало переливаться через край, бутылка с бокалом отодвинулись на задний план, а навстречу выдвинулись слова, написанные готическим шрифтом:
«Марк Г. Кесслер, вице-президент по производству, представляет
«ОБЪЕДИНЕННЫЕ, МЫ ВЫСТОИМ»
— Что это за Марк Г.? — взволнованно обратился Петер к жене. — Что такое «Г»?
Она изумленно посмотрела на него, затем догадалась.
— Наверное, Гринберг. Это моя девичья фамилия.
Кто-то сзади постучал Кесслера по плечу. Когда Петер оглянулся, он услышал недовольный шепот:
— Вошел бесплатно, так что сиди и помалкивай.
Петер извинился и повернулся к экрану. Зритель был прав. Он не имеет права мешать смотреть фильм людям, купившим билеты.
Когда началась картина, сердце Петера Кесслера похолодело. Он сразу понял, что перед ним страшная чепуха. Для этого не обязательно было смотреть на экран, об этом красноречиво говорили комментарии зрителей, постоянное кашлянье и шорохи, смех в серьезных местах. Петеру стало так плохо, что он весь сжался.
Наконец все для него стало ясно. Необходимо увидеть свою ошибку со стороны, чтобы понять, что это ошибка. Сейчас это произошло с Петером Кесслером. Когда он увидел картину Марка, он увидел свои ошибки. Его охватила печаль, он понял, что кино переросло его, что он так и не научился использовать звук.
Петер посмотрел на экран. Джонни был прав с Гордоном. Почему Петер не послушал Джонни? Кесслер посмотрел в несчастные глаза Эстер, затем перевел взгляд на экран, и его охватил гнев. Даже если Джонни Эдж оказался прав по поводу Гордона, он не должен был в отместку проталкивать эту ерунду на экран.
Марк наклонился к женщине и что-то зашептал. Петер услышал тихий и знакомый смех. Внезапно ему захотелось услышать, что говорит Марк, и он наклонился вперед.
Марк что-то шептал своей спутнице. Внезапно Кесслер замер. Марк хвалился тем, как обманул всех. Старик даже винил за «Объединенные, мы выстоим» Эджа. Правда, он умный, бэби? Женщина тоже рассмеялась и взяла Марка за руку. Похоже, ей его слова доставляли удовольствие.
Петер задрожал и откинулся на спинку стула. Он не мог сказать, что происходило на экране, он не видел картину. Его глаза заполнили жгучие, ослепляющие слезы. Сейчас время потеряло смысл и значение. Если они сделали это с его плотью и кровью, кому он еще мог доверять?
Наконец картина закончилась, но Петер Кесслер продолжал сидеть с закрытыми глазами. Когда включили свет, он медленно открыл глаза.
Марк уже встал и помогал своей спутнице надеть накидку. Петер глупо смотрел, как они выходят в проход, как их окружают зрители. В этот момент лицо женщины повернулось к Кесслеру, и его глаза расширились от испуги и изумления.
Далси Уоррен! Что она делает с Марком? Парень ведь знал, как относится к ней Петер. Кесслер увидел, как Марк легко поцеловал ее в щеку. Затем их окружили зрители, и он не мог разглядеть, что делают Марк и Далси. Последнее, что он видел — Далси облокачивалась на руку Марка и с улыбкой смотрела ему в лицо.