— Старик уже звонил? Что он думает по поводу твоей новой работы?
— Мне наплевать на него и на то, что он думает, — резко ответил я.
— Так нельзя, Джонни, — мягко покачал головой парикмахер. — Он отличный мужик, даже несмотря на то, что слегка надул тебя. Он всегда относился к тебе, как к сыну.
— Это однако не помешало ему надуть меня! — запальчиво воскликнул я.
— Не помешало, — негромко согласился Рокко. — Ну и что из этого? Он старик, он был болен, устал, попал в отчаянное положение и знал, что разорился. — Парикмахер на секунду замолчал, чтобы дать мне прикурить. Когда он вновь заговорил, его лицо приблизилось к моему. — Он озлобился на весь свет, немного спятил и выместил всю горечь на тебе. Ну и что, Джонни? Все равно ты не можешь просто взять и забыть тридцать лет своей жизни! Ты не можешь вычеркнуть их, словно их не было!
Я заглянул ему в лицо. В мягких карих глазах светилось сочувствие, почти жалость. Я хотел ответить, но промолчал, надел пиджак, перекинул пальто через руку и вышел из парикмахерской.
В здании уже толпились туристы в ожидании какого-нибудь гида, который бы повел их по этажам. Как и тридцать лет назад, на лицах этих простаков застыла глупая серьезность и ожидание чего-то необычного. У всех слегка приоткрыты рты, словно через них можно было что-то увидеть.
Эскалатор доставил меня на второй этаж, на котором находились лифты. Лифтер молча нажал кнопку тридцать второго этажа.
— Доброе утро, мистер Эдж.
— Доброе утро.
Двери закрылись. Скоростной лифт рванул вверх, и у меня захватило дух. На тридцать втором этаже лифт остановился.
Девушка, сидящая за столом в холле, улыбнулась мне.
— Доброе утро, мистер Эдж.
— Доброе утро, Мона. — Я завернул за угол и направился по коридору, покрытому ковровой дорожкой, к моему новому кабинету. Раньше в нем сидел он, но сейчас на двери уже висела написанная золотыми буквами моя фамилия: «Мистер Эдж». Меня развеселило то, что не удалось обнаружить замазанных следов его фамилии. Даже если ваша фамилия висит на двери тысячу лет, для того чтобы ее снять, достаточно нескольких минут.
Я взялся за дверную ручку, но внезапно остановился. Вплоть до этой минуты все казалось сном, мечтой. Ведь столько лет на этой двери красовалась его фамилия, а не моя. Я опять вгляделся в золотую табличку. Нет, все наяву — «Мистер Эдж».
Открыл дверь и вошел в приемную. Джейн только что положила трубку. Она повесила мое пальто в маленький шкаф и поздоровалась:
— Доброе утро, мистер Эдж.
— Доброе утро, мисс Андерсен, — улыбнулся я. — С каких пор мы перешли на официальный тон?
— Но Джонни, ты сейчас большой босс, — рассмеялась Джейн. — Кто-то же должен начать соблюдать этикет.
— Пусть это будет кто-нибудь другой, Джейн, — сказал я и вошел к себе.
В дверях остановился, чтобы хоть немного привыкнуть к новой обстановке. Я в первый раз вошел в кабинет после ремонта. В пятницу вечером я еще находился в Калифорнии на студии, а сюда в Нью-Йорк прилетел только в воскресенье ночью.
— Нравится? — полюбопытствовала Джейн, входя вслед за мной.
Я огляделся по сторонам. Конечно, нравится. Кому не понравится комната, сверкающая всем великолепием? Кабинет был угловой комнатой. В двух стенах, выходящих на улицу, находились по пять окон. Противоположные стены были отделаны панелью под дерево. На большой висела огромная фотография студии, сделанная с самолета. В той, что поменьше, виднелся газовый камин с железной подставкой для дров и решеткой. Рядом стояли несколько стульев, отделанных темно-красной кожей. Столешница стола, изготовленного из сверкающего красного дерева, была обтянута красновато-коричневой кожей. В центре располагался кусок кожи другого цвета с моими инициалами. В кабинете вполне можно провести бал или вечеринку и еще останется достаточно места для уединения.
— Нравится, Джонни? — повторила Джейн.
— Конечно, — кивнул я, подошел к столу и сел.
— Ты еще главного не видел. — Она направилась к камину и нажала какую-то кнопку на стене.
Камин начал поворачиваться на шарнирах, и за ним оказался бар. Я присвистнул от восхищения.
— Неплохо? — с гордостью поинтересовалась Джейн.
— Нет слов.
— Это еще не все. — Джейн нажала кнопку, и камин вернулся на место. Она отошла на несколько шагов и нажала другую кнопку. Часть стены, оказавшаяся дверью, скользнула назад и открыла сияющую кафелем ванную комнату.
— А как тебе это?
Я подошел к Джейн и обнял ее.
— Джейн, ты сделала меня самым счастливым человеком на свете. Откуда ты знаешь, что больше всего на свете я мечтал иметь свой собственный сортир?