— Наконец и ты приехал, — улыбнулся ему Джо Тернер, когда освободился.
— У нас сейчас затишье, — осторожно ответил Петер. — Делать особенно нечего, вот и решил приехать.
— Ну и что скажешь? — Джо обвел рукой студию.
— Нормально. Очень интересно, — опять состорожничал Петер.
— Кажется, в студию заглянул босс, — сообщил Джо. — Джонни, познакомь его с Петером. Мне сегодня нужно отснять еще одну сцену.
— Ладно, — согласился Джонни.
Он отвел Петера в огромную комнату, в которой несколько мужчин и женщин работали за конторскими столами. В задней части за невысокой оградой стоял большой пол с откидывающейся крышкой, полностью скрывающий маленького мужчину, который сидел за ним. Когда он двигался или говорил по телефону, виднелась только его лысина.
Когда Джонни и Петер подошли к столу, маленький мужчина взглянул на них.
— Мистер Борден, — сказал Джонни. — Я хочу познакомить вас с моим боссом Петером Кесслером.
Борден вскочил, несколько секунд испуганно смотрел на Петера, затем улыбнулся и протянул руку.
— Петер Кесслер, — произнес он пронзительным голосом. — Конечно. Неужели вы не помните меня?
Петер с озадаченным видом пожал протянутую руку. Неожиданно его глаза загорелись.
— Вилли… Вилли Борданов. — Кесслер взволнованно кивнул и улыбнулся. — Конечно, у твоего отца была…
— Совершенно верно, — улыбнулся Борден, — ручная тележка на Ривингтон-стрит поблизости от скобяного магазинчика Гринберга. Я помню, ты женился на его дочери Эстер. Как она поживает?
Старые знакомые взволнованно обменивались воспоминаниями, поэтому Джонни вернулся к Тернеру. У него возникла уверенность, что встреча старых друзей не пройдет бесследно. Уверенность еще больше укрепило то, что Петер сказал о приглашении Бордена поужинать у него дома.
После ужина разговор никак не переходил к кинобизнесу. Джонни очень расстроился, потому что Петер и Борден только и болтали, что о своей юности, не говоря ни слова о делах. Юноше самому пришлось перевести разговор в нужное русло. Он спровоцировал Бордена на разговор об ассоциации, которую хозяин ненавидел всем сердцем. Затем Борден заявил, что если в кинобизнесе будет побольше независимых продюсеров, ассоциация погибнет.
Джонни согласно кивнул и заметил:
— Я говорил то же самое Петеру, но он считает продажу скобяных товаров более безопасным делом.
Борден посмотрел на Кесслера, затем перевел взгляд на молодого человека.
— Может, Петер прав, и скобяное дело действительно безопаснее, но студия предоставляет первопроходцам больше возможностей, больше наград. Посмотри на меня, например. Три года назад я начал всего с полутора тысячами долларов, а через несколько недель заканчивается строительство новой студии, одно здание которой обошлось в пятнадцать тысяч, не говоря уже об аппаратуре. Мои картины показывают по всей стране. Мой недельный оборот составляет восемь тысяч долларов, а через год я буду делать вдвое больше.
Цифры произвели на Петера Кесслера большое впечатление.
— Сколько нужно, чтобы открыть свое дело? — поинтересовался он.
— Ты серьезно? — Борден пристально посмотрел на собеседника.
Петер кивнул и показал на Джонни.
— Последние шесть месяцев этот молодой человек не дает мне шагу ступить. Он постоянно твердит, что мы должны снимать картины. Так что я говорю на полном серьезе. Если из производства картин можно извлечь прибыль, какие тут могут быть шутки?
Борден с уважением посмотрел на Джонни.
— Так вот почему ты отказывался от работы, которую я тебе предлагал? Значит, у тебя собственные планы. — Он повернулся к Петеру. — Дюжину раз я предлагал этому молодому человеку работать на меня, но каждый раз он отвечал «нет». Теперь я хоть знаю причину.
Петер растрогался. Подумать только — Джонни отказался от работы из-за него и даже не рассказал.
— Джонни хороший парень, — заявил он. — Он нам как родной.
— Во сколько это обойдется, мистер Борден? — смущенно поинтересовался Джонни.
Мужчины обменялись понимающими улыбками, и Борден откинулся на спинку стула.
— Дело можно открыть с десятью тысячами долларов.
— Тогда об этом и нечего говорить! — решительно заявил Петер и закурил. — У меня нет столько денег.
— Но… — Борден слегка наклонился вперед и взволнованно произнес: — У меня есть идея. — Он встал и подошел к Кесслеру. — Если тебе действительно хочется заняться кинобизнесом, я могу сделать предложение.