— Сколько это будет стоить?
Джонни ждал вопроса. Он подготовил варианты сметы примерно на двадцать три тысячи долларов. Петер бросил один взгляд на бумаги и бросил их в Джонни.
— Двадцать три тысячи за одну картину! — закричал он. — Ты, наверное, совсем обезумел! Купить пьесу и нанять сценариста за две с половиной тысячи? Да я за эти две с половиной тысячи сниму тебе всю картину!
— Надо же начинать работать по-новому, — настаивал юноша. — Когда-нибудь тебе все равно придется пойти на это.
— Когда-нибудь, может, — горячо ответил Петер Кесслер, — но не сейчас. Мы едва стали на ноги, а ты хочешь опять загнать нас в долги. Где я возьму такие деньги? Я еще не Монетный двор Соединенных Штатов.
— Кто не рискует, тот не пьет шампанского, — спокойно проговорил Джонни Эдж.
— Кто не рискует, тот не теряет последнюю рубашку, — быстро возразил Петер. — Отчего бы тебе не рискнуть, ты ведь собираешься вкладывать чужие деньги!
— Ты чертовски хорошо знаешь, что я никогда не стал бы тебя уговаривать тратить только твои деньги! — вспылил юноша.
— Какие у тебя деньги? — насмешливо спросил Петер. — Их не хватит даже на недельный запас туалетной бумаги и для студии.
— Их хватит, чтобы оплатить десять процентов сметы! — закричал сильно покрасневший Джонни.
— Ну, ну, не надо так горячиться, — примирительно произнес Джо, становясь между спорящими. — Крики ни до чего хорошего не доведут. — Он повернулся к Кесслеру. — У меня есть деньги еще на десять процентов. На твою долю приходится только восемнадцать тысяч.
— Только восемнадцать тысяч! — Петер драматически вскинул руки вверх. — Осталось всего лишь взять и найти их на улице. Нет! — закричал он. — Нет и еще раз нет! Я не пойду на эту авантюру!
Гнев Джонни быстро испарился. Он понимал нежелание Петера рисковать всем достигнутым, но тем не менее не сомневался, что «Бандита» следует экранизировать. Он медленно и спокойно сказал:
— В Рочестере ты тоже называл меня сумасшедшим, но дела у нас идут не так уж плохо, не так ли? — Он не стал ждать ответа Петера, а продолжил: — У тебя отличная квартира на Риверсайд Драйв и восемь тысяч долларов в банке.
Кесслер кивнул.
— И я не собираюсь рисковать всем этим ради одной из твоих безумных идей. Тогда нам просто повезло. Но сейчас все иначе. Нам придется рисковать не только деньгами, придется бросить вызов ассоциации. А ты прекрасно знаешь, к чему это может привести. — Петер тоже немного успокоился, и сейчас в его голосе слышались даже нотки сочувствия. — Извини, Джонни. Может, твоя идея и хороша, хотя и так не думаю. Но сейчас мы не можем рисковать. Это мое окончательное слово. Спокойной ночи. — Он направился к выходу.
Джонни посмотрел на Джо Тернера, который выразительно пожал плечами и улыбнулся.
— Ну что ты так расстроился, парень? В конце концов это его бабки, и право решающего голоса за ним. — Тернер встал. — Пошли выпьем пива и забудем об этом.
— Нет, благодарю, — задумчиво ответил Джонни. — Я лучше подумаю, как все объяснить Петеру, чтобы он понял. Это дело не может ждать, «Бандита» необходимо делать немедленно.
Джо медленно покачал головой, глядя сверху вниз на партнера.
— Ладно, парень, пусть будет по-твоему, но учти, ты бьешься головой о каменную стену.
После ухода Джо Джонни Эдж какое-то время сидел неподвижно, затем встал и подошел к столу Петера. Поднял крышку, достал смету и принялся изучать ее.
Смотрел на нее Джонни почти десять минут. Наконец положил обратно в стол и закрыл крышку.
— Ладно, старый дурак, — сказал от столу, словно обращался к его хозяину. — Когда-нибудь тебе все равно придется сделать это.
Джонни Эдж медленно открыл глаза. В комнате было тепло. Весна в этом году пришла рано, обещая жаркое лето. Была только середина марта, а зимнюю одежду уже прятали в шкафы, и мужчины ходили на работу в пиджаках и рубашках с короткими рукавами.
Джонни лениво встал, вышел в гостиную и открыл входную дверь. Воскресные газеты уже лежали на коврике. Просматривая заголовки, он вернулся в гостиную и сел в кресло.
Из открытой двери комнаты Джо доносился такой громкий храп, что на лице Эджа появилась гримаса. Джонни встал, подошел к двери и заглянул в комнату Тернера. Тот громко храпел, свернувшись калачиком на краю кровати. Эдж тихо закрыл дверь и вернулся к креслу.
Он принялся быстро переворачивать страницы, пока не дошел до раздела искусства. Ежедневные газеты еще редко писали о кино, зато в воскресных время от времени появлялись отдельные заметки о новом виде искусства. Сегодня Джонни нашел целых две.