Кесслер непроизвольно наклонился вперед, пытаясь представить то, что говорил Джонни. Когда Эдж замолчал, действие чар улетучилось, и Петер откинулся на спинку стула.
— А как здорово будет выглядеть следующее сообщение. — Петер попытался скрыть свой мимолетный интерес. — Петер Кесслер объявляет себя банкротом.
Эстер с любопытством наблюдала за мужчинами. «Но Петер же на самом деле хочет этого», — подумала она.
Кесслер встал и, глядя в лицо Джонни, решительно заговорил:
— Не выйдет, парень. Мы не можем пойти на такой риск! Ассоциации твоя идея едва ли понравится, и если мы лишимся лицензии, можно будет распрощаться с кино. У нас слишком мало денег для настоящей драки.
Джонни задумчиво разглядывал Петера. К вискам прилила кровь. Он обернулся к Эстер, не сводящей глаз с мужа. Петер сейчас смотрел через открытую дверь в гостиную, где на полу Марк возился с кубиками. У мальчугана ничего не получалось, и Дорис пришлось отложить книгу, чтобы помочь брату.
Джонни медленно повернулся в Петеру. Слова плавно слетали с губ, в голосе не слышалось даже малейшего следа внутренней борьбы. Он принял решение.
— Все вы, продюсеры, одинаковые! Все боитесь ассоциацию! Вы все время хнычете и жалуетесь, что она не дает вам житья, сосет из вас кровь! И что же вы делаете в ответ? Да ничего! Вы с удовольствием сидите за их столом и питаетесь объедками, которые они вам бросают. И кроме жалких крошек вам ничего не перепадает! Знаешь, сколько все независимые заработали в прошлом году? Четыреста тысяч на сорок человек, в среднем по десять тысяч на человека. А для того, чтобы сохранить лицензии, за то же время вы заплатили ассоциации более восьми миллионов долларов. Восемь миллионов! Деньги, которые вы заработали своим трудом, но не сумели сохранить. И все это только по одной причине — вы дрожите перед ассоциацией!
Сигарета обожгла пальцы. Джонни невозмутимо положил окурок в пепельницу и продолжил твердым голосом:
— Почему вы не можете понять, что кино это ваше дело, а не только их? Деньги-то делаете вы! Зачем же их отдавать? Рано или поздно вам все равно придется драться с ассоциацией, почему же не сделать это сейчас? Боритесь с ней с помощью картин. Они знают, что вы можете делать хорошие картины, поэтому и придумали свои дурацкие ограничения. Все эти правила придуманы от страха, что вы сможете снимать настоящие картины и тогда им придет конец! Еще их деятельность может противоречить новым антитрестовским законам, и они имеют все шансы проиграть дело в суде. Не знаю. Я знаю лишь одно — ставки настолько высоки, что стоит сражаться.
Помнишь, когда в Рочестере я хотел, чтобы ты занялся кинобизнесом? У меня тогда была веская причина желать этого. Я мог бы работать на Бордена или кого-нибудь еще, но я хотел остаться с тобой, потому что только в тебе видел человека, у которого хватит храбрости сражаться, когда придет время. С тех пор мне не раз предлагали более выгодную работу, но я остался с тобой по той же самой причине. Сейчас станет ясно, ошибался я в тебе или нет. Потому что время сражаться пришло. Ты или будешь драться, или ассоциация уничтожит всех независимых продюсеров!
Джонни Эдж смотрел на Петера, пытаясь понять, какое впечатление произвела его пылкая речь. Лицо Кесслера осталось непроницаемым, но кое-какие признаки убедили Джонни, что он победил. Руки Петера сжались в кулаки, как у человека, готовящегося к драке.
Петер Кесслер долго молчал. Он не хотел спорить с Джонни, так как давно чувствовал, что Джонни прав. В прошлом году он выплатил ассоциации сто сорок тысяч долларов, оставив себе лишь восемь. С другой стороны Джонни еще совсем мальчишка и готов сражаться с ветряными мельницами. Может, когда он чуть повзрослеет, то поймет, что порой необходимо выжидать.
Петер набрал в стакан воды и начал медленно пить. И все же в словах Джонни что-то есть. Если всем независимым объединиться, то можно сражаться с ассоциацией и даже победить. Иногда лучше драться, чем ждать, когда тебя прихлопнут, как муху, может, парень и прав. Может, действительно пришло время для драки. Кесслер поставил стакан и повернулся к Джонни.
— Сколько, говоришь, будет стоить такая картина?
— Около двадцати пяти тысяч долларов, — ответил Эдж. — Если, конечно, хочешь, чтобы главную роль играл Крейг.
Петер кивнул. Двадцать пять тысяч долларов — огромная сумма для одной картины. Но если все получится, она может принести целое состояние.