Джонни не хотел возвращаться в цирк не потому, что не любил эту работу, а потому, что знал — будет скучать по Кесслерам. Он плохо помнил своих родителей. Они погибли девять лет назад в результате несчастного случая, происшедшего в цирке. Тогда Джонни взял Ал Сантос под свое крылышко, но Алу приходилось много работать. Почти все время Джонни проводил один, потому что в цирке оказалось мало детей его возраста. Так что Кесслеры заполнили вакуум в его жизни.
Джонни вспомнил ужины по пятницам у Кесслеров — как аппетитно дымился куриный бульон с мацой или кнедликами. Вспомнилось последнее воскресенье, когда он водил детей в парк. Как весело они смеялись! Как он гордился, когда ребятишки называли его «дядей Джонни»! У Петера замечательные дети — Дорис около девяти, а Марку три годика.
Джонни не хотел возвращаться в цирк, но он не мог всю жизнь сидеть на шее у Петера. Он и так задолжал арендную плату за три месяца. Если бы не Эстер, ему бы частенько приходилось ложиться спать голодным.
Карандаш опять забегал по бумаге.
«Не хочется уходить ночью, но завтра явятся кредиторы. Так что это лучший выход».
Джонни подписался и перечитал написанное. Что-то в письме казалось пустым и формальным. Так не прощаются с друзьями. Он импульсивно принялся вновь писать.
«Р. S. Скажи Дорис и Марку, что если цирк когда-нибудь приедет в Рочестер, они будут ходить туда бесплатно. Спасибо за все. Дядя Джонни».
Настроение Джонни немного поднялось. Он встал и прислонил письмо к пустому бокалу, стоящему на столе. Внимательно огляделся по сторонам. Он не мог позволить себе что-нибудь забыть здесь — денег осталось очень мало. Нет, все в порядке, ничего не забыл.
Джонни бросил последний взгляд на письмо, выключил свет и вышел из комнаты. Он не заметил, как от сквозняка письмо слетело на пол. Глядя по сторонам, Джонни медленно прошел по залу.
Справа стояли «однорукие бандиты», рядом с ними — мультипликационные машины. Чуть дальше находились автоматы, в которых исход поединка решали мастерство и реакция игроков — бейсбольная машина с бэтсменом и девятью игроками и ринг с боксерами, у которых на щеках виднелись продолговатые металлические пуговицы. Слева располагались ряды скамей для зрителей кинопроектора, которого он так и не дождался. У самой двери стоял автомат «Бабушка-гадалка», предсказывающий судьбу.
Джонни посмотрел через стекло на куклу. Ее голову покрывала белая шаль, на которой звенели монеты необычной формы и различные амулеты. В темноте она казалась живой и смотрела на Джонни ярко накрашенными глазами.
Джонни нашел в кармане монету, протолкнул в щель и нажал на рычаг.
— Ну-на поведай мне судьбу, старушка, — попросил он.
Зажужжал механизм, рука куклы поднялась и тонкие металлические пальцы прошлись по рядам аккуратно расставленных перед ней белых карточек. Шум усилился. Гадалка выбрала карточку, с трудом повернулась и бросила ее в лоток. Жужжание прекратилось, и карточка вылетела по лотку к Джонни. В этот момент с улицы донесся свисток поезда.
— Черт! — пробормотал Джонни. — Надо бежать.
Он сунул карточку в карман, схватил чемодан и быстро вышел на улицу. Несколько секунд смотрел на темные окна второго этажа. Кесслеры спали. Ночь оказалась прохладной. Джонни надел пальто, поднял воротник и поспешил на станцию.
Дорис внезапно проснулась и уставилась в темноту. Затем повернулась на бок, лицом к окну. Уличный фонарь осветил идущего человека с чемоданом в руке.
— Дядя Джонни, — сонно прошептала девочка и опять заснула.
Утром Дорис ничего не помнила, но подушка оказалась почему-то влажной, словно она плакала во сне.
Джонни стоял на перроне. Показался поезд. Парень полез в карман за сигаретой и наткнулся на карточку.
«Вам предстоит путешествие, из которого, вам кажется, вы не вернетесь. Но вы вернетесь, причем очень скоро. Бабушка-гадалка все знает».
Джонни громко рассмеялся и поднялся в вагон.
— На этот раз ты почти угадала, старушка. Но ты ошибаешься насчет возвращения. — И он выбросил карточку в темноту.
Однако ошибалась не «Бабушка-гадалка», а Джонни Эдж.
2
Петер Кесслер открыл глаза. Он лежал на большой двуспальной кровати, и голова медленно прояснялась ото сна. Петер потянулся, задев правой рукой впадину на еще теплой подушке, на которой спала Эстер. Из кухни донесся голос жены, которая велела Дорис поторопиться с завтраком, если девочка не хочет опоздать в школу. Окончательно проснувшись, Кесслер встал и направился к стулу, на котором лежала одежда. Полы длинной ночной сорочки волочились по полу.