Эдж смотрел на ярко-желтый костыль, лежавший на красном ковре, и чувствовал себя беспомощным. С беспомощностью пришло более странное ощущение страха, страха перед людьми, которые наблюдали за ним.
Джонни Эдж на мгновение закрыл глаза. Это пройдет, с отчаянием говорил он себе, но страх и не думал проходить. Голова закружилась, он пошатнулся и начал падать, не открывая глаз.
Джонни почувствовал, как ему помогли сесть. Рокко спокойным голосом попросил всех выйти, объяснив, что Джонни слишком устал и еще очень слаб. После того, как все вышли, в комнате воцарилась тишина. Эдж медленно открыл глаза и огляделся по сторонам. Он сидел на маленьком диване, а Петер, Джордж и Джейн испуганно смотрели на него. Рокко поднес к его губам стаканчик.
Джонни автоматически сделал глоток, и жидкое пламя обожгло горло и желудок. На щеки вернулись краски, и он слабо улыбнулся, но страх продолжал сжимать сердце.
— С тобой все в порядке, Джонни? — встревоженно поинтересовался Петер Кесслер.
— Да, — кивнул Эдж. — Просто слишком переволновался. Немного отдохну, и все придет в норму. — Он закрыл глаза и положил голову на диванные подушки. Хотелось, чтобы все ушли и оставили его одного.
Когда дверь скрипнула, Джонни открыл глаза. Сейчас кроме него и Саволда в кабинете никого не было.
— Рок, — прошептал Джонни Эдж.
— Что, Джонни?
— Рок, ты должен остаться со мной. — В голосе Джонни слышалось отчаяние. — Ты не должен бросать меня. Я боюсь остаться с ними один.
— Чего ты боишься, Джонни? — Рокко попытался успокаивающе улыбнуться. — Они же твои друзья.
— Знаю, — прошептал Джонни, — но без ноги я чувствую себя беспомощным. Когда я посмотрел вниз и увидел, что ее нет, я испугался, все начнут смеяться надо мной.
— Никто не будет смеяться.
— Плевать. Я все равно боюсь. Ты не можешь меня бросить, Рок. Я боюсь оставаться с ними один. — Он крепко схватил Саволда за руку. — Обещай, Рок, обещай!
— Хорошо, Джонни, — медленно ответил Рокко Саволд. — Я буду с тобой.
— Нет, обещай! — настаивал Джонни.
— Обещаю, — неохотно сказал Рокко после некоторых колебаний.
Через несколько минут Джейн вернулась в кабинет с подносом, на котором стояли кофейник и две чашки.
— Кофе, по-моему, тебе не повредит, — сказала она, ставя поднос на маленький стол перед его диваном.
— Конечно, не повредит. — Рокко налил кофе и протянул чашку Джонни.
— Спасибо, Джейн, — поблагодарил Эдж. Неожиданно он заметил у нее на пальце какой-то блестящий предмет.
Поставив чашку, Джонни взял ее за руку. Джейн носила маленькое обручальное кольцо.
— Джейни! — удивленно воскликнул он. — Ты замужем! Почему ты мне ничего не сказала? Когда это случилось?
— Я писала тебе, — спокойно ответила Джейн Андерсен. — Я вышла замуж примерно через четыре месяца после твоего отъезда.
— Я не получил письмо. Кто он?
— Очень славный парень, солдат, — не сразу ответила Джейн. — Мы познакомились на танцах.
Только сейчас Джонни Эдж обратил внимание на ее напряженный голос и заглянул в ее глаза.
— Он не вернулся? — мягко спросил он.
— Он… он не вернулся. — Она едва уловимо покачала головой.
— Извини, Джейни, — произнес Эдж и взял ее руки. — Я не знал. Мне никто ничего не сказал.
— Никто и не мог тебе ничего сказать, так как никто не знал, где ты. Мы пытались отыскать тебя, но все так перемешалось, что у нас ничего не вышло. — Через несколько секунд Джейн Андерсен добавила: — Но не все так уж и плохо. У меня отличный сынишка.
Джонни посмотрел на Джейн, но та не отвела взгляда. Она твердо, даже немного гордо смотрела на него. Джонни еще раз посмотрел на ее руки.
— Мне еще многое предстоит узнать здесь, — сказал он. — Все так изменилось.
— Не все, Джонни. Изменились только твой мысли.
12
Все утро Джонни слушал терпеливые объяснения Петера о том, что произошло в его отсутствие. «Магнум» рос с неожиданной даже для Джонни скоростью. Только за прошлый год доходы компании составили более трех миллионов долларов.
Сейчас они снимали ежегодно тридцать полновесных картин и множество короткометражных, в число которых входили комедии, фильмы о путешествиях, хроника и мультфильмы, состоящие из одной и двух частей. Петер сказал, что этого явно недостаточно. Кинорынок оказался ненасытным. Кесслер уже планировал расширить студию до пятидесяти картин в год.
Кроме производства картин «Магнум» владел вместе с Джорджем Паппасом более чем сорока синематографами по всей стране, и Петер собирался строить и покупать еще.