Джордж тогда сказал, что он знает дело, и я не стал противиться. Тогда мне было не до него, я уходил в армию. Он стал руководить нашими синематографами, число которых возросло до двухсот, а вместе с синематографами Джорджа Паппаса под его началом находилось более четырехсот.
— Не знаешь, что ему нужно?
Рокко покачал головой.
— А черт с ним! — через минуту сдался я. — Так уж и быть, пообедаю с ним. Посмотрим, что ему нужно. Если отказаться, он замучает с этим обедом. Скажи, что я буду ждать его полвторого в клубе.
Рокко Саволд вышел из кабинета. Из-за открытой двери я слышал, как он что-то говорит Джейн.
Стэнли Фарбер ждал меня в холле клуба с высоким крепким мужчиной со стального цвета волосами и проницательными глазами.
Они направились ко мне. Стэнли протянул руку и громко и фальшиво рассмеялся.
— Привет, Джонни. Как поживаешь?
Я тоже улыбнулся через силу. Интересно, почему он так нервничает, подумалось мне.
— Все в порядке, Стэн. А как ты?
— Лучше не бывает, — рассмеялся он.
Я молча облокотился на костыли и пристально посмотрел на него. Неожиданно он перестал смеяться и внимательно уставился на меня.
— Джонни, я хочу познакомить тебя со своим шурином. Сид, это Джонни Эдж, о котором я тебе рассказывал. — Он опять повернулся ко мне. — Мой шурин Сидней Рот.
Мы пожали друг другу руки. Мне понравилось его крепкое рукопожатие, прямой и честный взгляд.
— Рад с вами познакомиться, сэр, — сказал я.
— Это я должен радоваться, мистер Эдж, — ответил он неожиданно мягким для такого большого человека голосом.
Стэнли направился к столу.
— Есть будем? — спросил он, опять глупо рассмеявшись.
Я последовал за ним, удивляясь, зачем ему понадобилось, чтобы я обедал с его шурином. Ждать пришлось недолго, потому что Стэнли начал, едва принесли суп.
— Ты ведь давно занимаешься кино? — поинтересовался он.
Я удивленно посмотрел на Фарбера. Он отлично это знал, тем не менее вежливо ответил:
— Пятнадцать лет. Начал в 1908. — Неужели прошло так много времени, удивился я.
— Ты не думал открыть свое дело?
— Мне всегда казалось, что я занимаюсь своим делом.
Стэнли бросил быстрый взгляд на своего шурина: «Ну что я тебе говорил?» — затем повернулся ко мне.
— Нет. Я говорю о собственном деле.
— Не думаю, — ответил я. — Не вижу причин. Я всегда ладил с Кесслером.
На мгновение Стэнли замолчал.
— Насколько я знаю, ты все время являлся мозговым центром, — заявил он. — Всеми успехами Кесслер обязан только тебе.
Мне очень не нравился этот разговор, но я постарался держать себя в руках. Очень хотелось выяснить, куда он клонит.
— Я бы так не сказал, Стэн, — легко возразил я. — Мы все работали одинаково.
— К чему эта ложная скромность, Джонни? — Фарбер уверенно рассмеялся. — Ты среди друзей. Все идеи разрабатывал ты, а деньги и славу получал Петер.
— Я тоже не голодаю, — мягко запротестовал я.
— Ну и что ты имеешь? — Стэнли высокопарно взмахнул рукой. — Жалкие крохи! Ты знаешь, что он миллионер? А начинал твой Кесслер мелким лавочником.
Я попытался напустить на себя заинтересованный вид и наклонился через стол. Фарбер посмотрел на шурина и повернулся ко мне.
— Не думаешь ли ты, что пора получить от него то, что тебе причитается? — поинтересовался Стэнли Фарбер.
— Как? — Я беспомощно развел руками.
— Ни для кого не секрет, что Кесслер тебя слушается во всем. Все очень просто. В этом году он должен вернуть заем Независимому Банку, и, несомненно, Кесслер попросит продления займа. Уговори его продать часть акций «Магнума».
— У кого же найдется столько денег? — Я решил притвориться дураком.
— Моего шурина могли бы заинтересовать пятьдесят процентов акций «Магнум Пикчерс».
Я посмотрел на мистера Рота, до сих пор не вымолвившего ни слова.
— Ну а я что должен делать? — мягко полюбопытствовал я.
— Поддержать нас. Если мы купим половину акций, я выкуплю и синематографы Паппаса. Мы будем контролировать всю цепь синематографов, а отсюда совсем близко до контроля над всем «Магнумом».
Я откинулся на спинку стула и посмотрел на Фарбера. Он наклонился ко мне.
— Говорю тебе, Джонни, не пожалеешь. С твоими знаниями о кино и моими о синематографах мы сделаем себе целое состояние. Все они у нас будут в кармане! — Он дал мне прикурить. — Мы быстро вышвырнем Кесслера.
Я глубоко затянулся и посмотрел сначала на него, затем на его шурина. Рот пристально смотрел мне в глаза.