я. Когда-то. Когда еще Юнг ходил пешком под стол, в Сомали правил такой известный человек, как Сиад Барре. Человек умный, решительный, с жилкой авантюризма. Чтобы укрепить власть, он объявил о построении социализма в Сомали. Из-за этого его полностью поддерживал Советский Союз, благополучно использовавший порт Бербера как военно-морскую базу в Индийском океане. Сиад поглядывал в сторону Эфиопии, в которой было неспокойно. Межплеменная рознь и религиозные конфликты (большинство жителей Эфиопии – копты – христиане, но на востоке страны преобладали племена, исповедовавшие ислам) создавали хорошую почву для того, чтобы откусить от Эфиопии кусочек по-жирнее. И однажды Сиад Баре перестал только поглядывать, но и начал потихоньку откусывал от Эфиопии по маленькому кусочку. Для этого у него было все, что только надо: советские танки, стрелковое оружие, советские же орудия и самолеты, плюс советские инструктора к ним прилагающиеся. В соседней стране начался форменный политический бардак. И в семьдесят четвертом Барре перешел в полномасштабное наступление на соседнюю державу. Главной целью его компании было "отрезать" от ЭфиопииОгаден – район, населенный преимущественно сомалийцами. Но когда в результате военного переворота в семьдесят седьмом году в Адис-Абебе появился такой Менгисте Хайле Мариам, военный, выучившийся в США, который быстро сообразил, что его военному режиму будет очень выгодно начать строить в Эфиопии социализм. Расчет получился правильным: Эфиопия тут же получила советские танки, самолеты, орудия и стрелковое вооружение плюс инструкторов. Барре намекнули, что воевать с социалистической державой нехорошо. Такие намеки великий сомалийский диктатор воспринял слишком болезненно. Он тут же принял радикальное решение, развернулся у избушке (СССР) задом, а к империалистическому лесу передом. Но вот только американцы (по одной только им известной причине) на халяву Барре дать оружия не захотели. Скорее всего, не могли понять, как в Сомали начнется построение капитализма, если там даже в социализм из феодализма перейти не могут. А вот Эфиопия получила от СССР и его сателлитов оружия на миллиард долларов, плюс несколько десятков тысяч добровольцев (в своем подавляющем большинстве кубинцев). Сиад Барре потерпел несколько болезненных поражений, зато в пограничных с Эфиопией районах началась партизанская война, во главе отрядов стали те, кого сейчас называют полевыми командирами, а поддержку этому движению стали оказывать исламские радикальные деятели. Война длилась примерно до конца восьмидесятых годов, когда СССР стало не до Эфиопии. Российская империя переживала болезненный распад. И, как-то сразу стало не до социализма, и не до разных иностранных друзей, которые строили социализм, опираясь на советское оружие и поддержку советского режима. Страна пыталась найти себя, а не искать себе неприятности. А после удивительного августовского путча Россия перестала активно влиять на мировую политику. Вполне естественно, что американцы, чья роль долгое время сводилась к роли пассивных наблюдателей, не могла не вмешаться в события, происходящие на африканском роге. Поначалу все обходилось негласной поддержкой исламистских формирований – в пику СССР. Но очень быстро исламистские отряды, при поддержке исламского мира стали все больше влиять на судьбу Сомали. Как только режим Сиада Барре пошатнулся, в стране все большее влияние стали приобретать исламские судьи. Суд в городах и селениях проводился по законам шариата – достаточно жестким, если не жестким. Судьи собирали охрану из преданных людей, вооруженных, кроме стрелкового оружия еще и исламской идеей. Так ваххабизм постепенно цементировал основу сопротивления режиму Барре. В итоге исламистские судьи стали серьезной организацией, вооруженные формирования которой насчитывали несколько десятков тысяч человек. А в Риме в восемьдесят девятом году недовольные функционеры самого Барре и полевые командиры-главы различных кланов создали Объединенный Сомалийский Конгресс, организацию, которая и свалила в девяносто первом году режим Сиада Барре. На этом фоне роль отрядов, контролируемых исламистскими судьями стала возрастать. Вскоре они стли контролировать столицу и центральные районы страны. Торжество ваххабизма было неизбежно. Но исламские судьи приказали взорвать несколько суфийских мавзолеев. Так ваххабизм начал бороться не только с иноверцами, но и с представителями умеренной ветви ислама. Суфийская община вооружилась и стала давать отпор исламистским формированиям. Страна погрузилась в хаос непрекращающейся гражданской войны. В девяносто втором в Сомали прибыли войска ООН (большей частью из Пакистана), которые вызвали такое неудовольствие у местного населения, что против войск ООН вспыхнула настоящая война. Сомалийские боевики дружно начали обстрел аэропорта и рейда морского порта, где находилась гуманитарная миссия ООН. Из-за этого ООН приняло решение свои части, показавшие неэффективность вывести, а на замену им пришли американцы. В девяносто втором – девяносто третьем годах именно американцы пытались навести в Сомали хоть какой-то порядок. Только в рамках операции "Restore hope" в Сомали отправили более двадцати тысяч американских военных, в составе пятнадцатой экспедиционной дивизии морской пехоты США в Сомали оказался тогда еще капитан морской пехоты Винг Юнг. Он входил в состав группы специального назначения "Дельта". В начале девяносто третьего года все руппировки в Сомали согласились прекратить огонь под давлением США и миссии ООН. Но летом того же года генерал Айдид, опиравшийся на самый крупный сомалийский клан Хабар-Гидир, не обращая внимания на действия ООН, начал военные действия против миссии ООН и войск США. В этом ему помогали радикальные исламистские деятели, в том числе и небезызвестный теперь Осама Бин Ладен. Американцы решили найти и обезвредить мешавшего им генерала. До октября девяносто третьего года они провели пять безуспешных операций по его поимке. В октябре, под давлением американского руководства миротворческой миссии ООН в Сомали, американцы получили санкцию на проведение шестой по счету операции по аресту или ликвидации мятежного генерала Мохаммеда Фараха Айдида, чей штаб находился в центре Могадишшо, столицы Сомали. Конечно, только американцы могли назвать мятежным генерала, штаб которого располагался в столице страны, но кто был им судья? Операцией по аресту генерала Айдида руководил генерал-майор Вильям Гаррисон. Генерал был человеком неординарным. Он свято верил в силу и мощь американского оружия, в непогрешимость американской тактики и превосходство американской стратегии. Доказательством этому служила безоговорочная победа американцев в холодной войне с Советским Союзом. Действиями своих подчиненных генерал руководил жестко, был требователен, но не только к подчиненным, но и к самому себе. Произошедшее стало для него серьезным ударом. Юнг прекрасно помнил этого генерала, который лично провожал в операцию отряд спецназа. Сам капитан Юнг принимал участие в этой операции, он входил в состав группы спецназа Дельта. Ему было неприятно вспоминать всю эту компанию. Могадишшо, столица Сомали, была пыльным, большим, типичным североафриканским городом с его маленькими одноэтажными зданиями, хибарами бедных кварталов, узкими кривыми улочками, пыльными кричащими базарами, обилием наркотиков, населением, которое ненавидело пришельцев. Тут все было пропитано ненавистью. Никто не звал их сюда, никто не ждал, что они принесут мир и избавление. От них ждали только одного: чтобы они поскорее убирались отсюда и предоставили возможность им жить так, как они того хотят. Эту ненависть, это нежелание общаться с чужими, впускать их в свой мир, капитан Юнг ощущал на своей шкуре. Эта ненависть была во всем – во взгляде старика сквозь приопущенные веки, в готовности пятилетнего мальчишки швырнуть в проходящего военного камень, в затравленных фигурах женщин, которые при виде американцев спешили укрыться в любое убежище, которое только могли найти на своем пути. Он уже тогда не понимал, что они тут делают. Он просто выполнял приказы. И приказы ему не всегда нравились. Так было и сейчас. Ему совершенно не нравилось влазить в глиняные джунгли Могадишшо в бесплотных поисках постоянно ускользающего генерала. Казалось, что тот заранее предугадывает действия против него. Так было и в этот раз. Операция оказалась провальной. Нет, поначалу все пошло, как по маслу. Они спускались на землю из уютного чрева вертолета, удачно высадилась прямо у штаба "мятежного" генерала, как и было приказано, расстреляли охрану, это были, в основном, молодые пареньки, тому, которого застрелил Юнг, не было, скорее всего, и пятнадцати. Но не он дал в руки пареньку автомат, не он поставил его на боевом посту. Но именно он нажал на спуск штурмовой винтовки, именно его пуля прошила шею парня, прошила навылет, и когда он падал на землю, медленно, забрызгивая кровью стену, Юнг чувствовал, что ему становится не по себе. Но он подавил каким-то чудом приступ внезапно возникшей тошноты. Кто-то хлопнул его по плечу. Внутрь здания Юнг не пошел, он оставался снаружи, а парень совершенно неожиданно издал хрип, казалось, что он уже умер, так нет, он шумно вдохнул воздух, и только после этого кр