Элеонора закончила осмотр, подошла к стойке, где разливали кофе, взяла свою чашку, отхлебнула, поцокала языком, подняла глаза на Петра и произнесла:
– Макс, когда ты научишь меня варить такой восхитительный кофе?
И тут же, без какого бы то ни было перехода.
– Я не знаю, куда вы ее везете. Но дальней дороги девочка не выдержит.
Сергей весь сжался. Им предстояло проехать еще почти тысячу километров. Дорога по земле и дорога по воздуху – совершенно разные вещи.
– Оставьте ее здесь.
Петр отрицающее покачал головой.
– Не знаю… Давайте так. Я ей дам препарат. Он ее поддержит. Часов на десять-двенадцать. В дороге ее можете уколоть еще раз. Не больше. Возьмите с собой воды. Она может хотеть пить. И еще… У нее может начаться ломка. Это успокаивающие. Они на какое-то время помогут. Ломку снимут. По две-три таблетки через каждые три часа, если начнется. Но не больше. Не смотри на меня так удивленно, Макс, мне приходится на старости лет практиковать понемногу. Ко мне приходят за советом. Не могу же я отказать человеку в помощи. Вот так я из бактериолога стала консультирующим терапевтом… Ну… Все. Это все, что я могу для вас сделать…
Тут Элеонора хлопнула себя по лбу.
– Простите старую дуру. Конечно же, не все… Макс, миленький, возьмите мою машину. Вашу оставьте в гараже. Она слишком открытая и слишком приметная. А мой Ниссан хоть и не такой шустрый, как твой джипик, но машинка мощная. Я в ней уверена. Да и закрытая, что тоже немаловажно.
– Элен, я не могу тебя просить пойти на такое…
– Глупости, Макс, глупости… Что это такое? На обратном пути вернешь мою кобылку в стойло. Ее зовут Мириам, запомни это. Я хотела покрасить ее в нежно-розовый цвет, да не успела. Вот, вернешь ее, загоню тачку в мастерскую, пусть перекрасят.
– Элен, ты даже не представляешь, как я тебе благодарен.
– Пустое, Макс, совершенно пустое…
Они покинули гостеприимное обиталище Элеоноры Ховански через шесть часов. Теперь дорога была для них проще. В другой машине, с другими документами они могли ехать по шоссе, через Хайю и Бербер до Асуанского водохранилища, и уже там объезжать его по одной из дорог. Например, через Абу-Симбиль. Там дорога хоть и была отвратительной, но в целях безопасности подходила лучше, чем если бы они с Вади Хальфа поехали правым берегом Нила.
В Абу Хамаде Исмаил покинул команду, и Петр сам сел за руль. Он неплохо знал эти места, прекрасно владел арабским и совершенно не боялся египетских патрулей и контрольно-пропускных пунктов. Сергей был полностью занят девушкой. Она несколько раз приходила в себя. Ей хотелось курить. Потом ее рвало. Сергей поил ее минеральной водой, один раз, когда началась ломка, это было уже тогда, когда Исмаил покинул их группу, Сергей заставил ее проглотить три капсулы, которыми их снабдила Элеонора. Ниссан бодренько рвал километры шоссе, Сергей на заднем сидении подремывал, Амели спала, успокоенная капсулами. А Петр вспоминал то, как он тут, в Африке, оказался.
В начале девяностых годов он работал в Конторе. Тогда он вел дело одного американца, странного такого старичка, на которого вела охоту американская разведка. Тогда он получил свое первое ранение. Глупо… Но именно тогда он влюбился по-настоящему. Петра всегда привлекали стервы. Вот и его первая жена, с которой он тогда еще расстался, была классической стервой. Со второй он познакомился, когда вел это дело. Она была их главной помощницей, помогала вытащить из старика ценную информацию. Но не смотря на ее стервозный, бешенный, неуемный характер, ее сексуальную ненасытность, стремительность и мимолетность всех ее связей, Петр почему-то именно к ней прикипел Она ему настолько понравилась, что через какое-то время, оправившись от ранения, Петр сумел с ней познакомиться. Он просто подвез ее от института к театру, в котором она работала. Но он поджидал именно ее… и она каким-то женским чутьем, неуловимым, точным, именно это почувствовала. Через полгода бурного романа они поженились. У Петра была своя фирма. Точнее, после увольнения из Конторы, его шеф и покровитель, генерал Переделкин, дал Петру дело. Конторе нужны были средства, особенно в те, сложные времена, средства, которые не проходили ни по каким ведомостям и отчетам. Тогда были созданы несколько вполне легальных фирм, которые "крышевали" работники Конторы, а некоторые из них полностью переходили в их руки. Конечно, делами фирмы Петр не занимался. Он только подписывал документы. Но шефы его были людьми толковыми, понимали, что зарплата таким ключевым работникам должна быть достойная. Так что его доход позволял ухаживать даже за такой дорогой женщиной, как Жанна Крючкова. С Жанной Петр впервые был счастлив. С Жанной Петр окончательно потерял себя. Он был Александром Горбовым, преуспевающим бизнесменом, в котором мало кто мог узнать бывшего сотрудника Конторы, неприметного Петра Корчемного. Жанна ездила на съемки, ее талант актрисы расцвел, она стала известна. И она родила ему сына. Петр был счастлив с нею. Не смотря на толпы поклонников, которые ее домогались, не смотря на ее частое отсутствие дома, на ее взрывной характер – Петр впервые в жизни был счастлив с женщиной. Счастлив, как никогда до этого! Жанна старалась Петра держать от богемной жизни как можно дальше. Она знала, что в мире около кино бродят хищницы пострашнее нее, стоит попасть в их сферу внимания достойному мужчине, как они тут же проглотят его с потрохами. И все-таки они часто бывали вместе. Только вместе они бывали на их даче, дома, куда вход всем, кроме небольшого круга их самых близких родственников, был закрыт. Петр Александрович, их сыр, рос и радовал отца, который тоже по делам бизнеса иногда отправлялся в длительные командировки.