– Край снова расширяется, – пробормотала Хат. – Очень скоро никакого края не останется.
Она всматривалась в толпу и даже встала на цыпочки, чтобы пересчитать лиадийцев и по завершении полета передать эту цифру Пейтору, которого это должно было заинтересовать. Возможно, приняв душ и переодевшись, она сходит в Купеческий бар и узнает названия кораблей.
Однако сейчас ей нужен был Стол Приема. Чем скорее она оформит бумаги и договорится о разгрузке корабля, тем скорее сможет попасть в гостиницу для пилотов и принять желанный душ.
Вскоре Хат поняла, что единственным результатом от вытягивания шеи является боль в мышцах, и, поправив сумку, проложила курс в глубину помещения.
Она курсировала вдоль столов, стараясь ни на кого не наталкиваться, будь то лиадийцы или земляне, не имея желания начинать драку или сведение счетов. Административные служащие были исключительно землянами и сидели за своими столами достаточно спокойно, хотя все были заняты.
Прием оказался в третьем ряду – очень разумно, саркастически подумала Хат. Перед ней в очереди оказалось всего два человека: желтоволосые лиадийские купцы, достаточно похожие друг на друга, чтобы быть матерью и сыном. Юнец, похоже, принял решение устроить служащей трудную жизнь. Когда Хат остановилась позади них, он нависал над столом, размахивая пачкой бумаг под самым носом у женщины, и говорил, громко и без остановки, на лиадийском, что было просто глупо. Любой, кто прилетел торговать на Край, должен был бы владеть хотя бы портовым.
«А если портовый слишком гадок для твоего ротика, – мысленно адресовалась Хат спине юнца в дорогой куртке, – то тебе было бы лучше сидеть дома и вязать крючком».
Тем временем он повысил голос и нагнулся еще ниже, так что бумаги, которыми он так дико размахивал, уже стали настоящей опасностью. Хат сделала шаг вперед, намереваясь оттащить его назад на уважительное расстояние, но у служащей было свое мнение на этот счет.
– Охрана! – заорала она и одновременно нажала на желтую кнопку, установленную на пластиковой крышке стола.
Юнец прервал свою гневную речь, словно изумленный ее реакцией. Бумаги у него в руках завяли.
– Пелиш, – услужливо подсказала Хат, что на портовом значило «коп».
Тот сверкнул на нее глазами через плечо, а в это время его мать шагнула вперед, сделав руками красивый волнообразный жест, видимо, долженствовавший успокоить.
– Ваше прощение, – сказала она служащей с сильным акцентом, но на вполне понятном портовом. – У нас груз для разгрузки. Есть спешка. Надо работать с быстротой.
Губы служащей сжались, но ответила она достаточно вежливо:
– Мне нужно видеть манифесты. Как я сказала этому купцу, – кивок указал на юнца, – раз манифесты написаны на лиадийском, груз перед выгрузкой надо описать. Администрация дает инспекторов. За эту услугу берется плата.
Лиадийка наклонила голову:
– Какая цена этой платы?
– Пятнадцать синдикатов за четверть часа, – сообщила служащая.
«А это немало, – подумала Хат, прикасаясь к застегнутому карману, где лежал ее собственный манифест: уютно, надежно и на простом добром земном. – Понятно, почему парнишка так зол».
Его мамаша, однако, только снова наклонила голову и сказала – хладнокровно, словно это были вовсе не деньги:
– Это приемлемо. Прошу немедленно выдать этих инспекторов.
«Дай тебе космос, чтобы твой груз принес гарантированную прибыль», – мрачно подумала Хат.
Служащая потянулась к своей клавиатуре, а потом снова подняла голову, демонстрируя всем свое раздражение: к ее столу быстро шагал крупный мужчина в синем комбинезоне.
– Это вы вызывали охрану? – спросил он, положив руку на парализатор.
Служащая пожала плечами, глядя на появившееся на экране расписание.
– А вы не торопились.
Его лицо, плоское, круглое и небритое на южном полушарии, покраснело.
– Я один на весь зал.
Она скользнула по нему взглядом и снова вернулась к экрану. Двое лиадийцев откровенно глазели на происходящее.
– Извините за беспокойство, – сказала служащая, явно давая знак уйти.
Коп постоял еще пару секунд, являя собой зрелище человека, которому очень хочется властно дать кому-нибудь кулаком в подбородок. Он яростно посмотрел на лиадийцев, явно приглашая их осмелиться что-нибудь сказать. Женщина дотронулась до руки юнца, и оба повернулись обратно к служащей. При этом юнец скатал пачку бумаг в трубку, что Хат сочла признаком нервозности.
Наконец коп повернулся и ушел в толпу. Служащая извлекла листок бумаги из принтера и вручила его лиадийке.
– Инспектора будут ждать вас у поста охраны в служебном туннеле три.
– Да, – сказала женщина, пряча листок в нарукавный карман.
Она повернулась в сопровождении своего юнца, и Хат ненадолго оказалась под прицелом холодных взглядов двух пар голубых глаз. Потом они разошлись, чтобы ее обойти – юнец справа, а его мамаша – слева.
Хат выпустила воздух, который незаметно для себя задержала в груди, подошла к столу и извлекла свои бумаги из кармана.
– Катастрофическая вахта? – спросила она служащую по-товарищески.
Служащая приняла манифест.
– Это у нас еще спокойно, – сказала она, разворачивая бумаги. – Посмотрим, что тут у тебя…
Наконец-то получив возможность сбежать к своей одежде с «Элтории», Джетри проскользнул на кухню и выпросил неурочный ленч у госпожи тор-Бели, кухарки.
– На лозы сегодня? – спросила она, вручая ему тарелку с такой щедрой порцией снеди, что ему пришлось взять ее обеими руками, иначе был риск уронить часть содержимого.
– Да, сударыня, – вежливо ответил он, наводя свою тарелку на стол и обеспечивая ей посадку.
– Не забудьте перед уходом взять из шкафа шляпу и пару плотных перчаток, – сказала она, ставя на стол рядом с его тарелкой стакан виноградного сока. – Лето еще впереди, но солнце уже достаточно высоко, чтобы обжигать, а лозы не такие слабые, как может показаться.
– Да, сударыня, – снова повторил он.
Она вернулась к столу, за которым с помощью деревянной скалки с энтузиазмом превращала квадрат теста в длинный плоский лист. Джетри жевал еду с тарелки и осматривал кухню с ее многочисленными разделочными столами, плитами и массой кастрюль, сковородок и экзотических приспособлений.
«Дик пришел бы в восторг», – подумал он и проглотил слезы, подступившие к глазам.
«Эй, парень, в чем дело? – резко одернул он себя. – Ты плачешь из-за Дика?»
Ну, по правде говоря, признался он, украдкой промокая глаза салфеткой, он действительно плакал из-за Дика – или по крайней мере из-за того, что Дик никогда не увидит этого места, которое подарило бы ему столько радости…
– Вам надо бы поспешить, юный вен-Деелин, – сказала кухарка, не оборачиваясь. – Рен Лар Маарилекс ставит лозы выше собственного ленча, не говоря уже о вашем.
Он ухмыльнулся, шмыгнул носом и сосредоточил свое внимание на тарелке, которая очень быстро опустела, а потом допил сок. Отодвинувшись от стола, он начал озираться в поисках посудомойки…
– Оставьте их, – сказала госпожа тор-Бели, – и отправляйтесь в винный погреб. И бегом, если вы не глупец.
– Да, сударыня, – ответил он в третий раз, ставя стул на место. – Спасибо вам, сударыня.
– Поторапливайтесь! – откликнулась она, и, чтобы ей угодить, он ушел быстро, широко шагая.
За дверью кухни он продолжил движение, свернув направо по коридору, который показали ему близняшки, и оказался как раз у дверей винного погреба. Она открылась при прикосновении его ладони, и он с шумом сбежал вниз по ступенькам, прошел через вестибюль и ввел код в панель, установленную на стене рядом со старинной деревянной дверью.
Замок щелкнул – и Джетри повернул старомодную металлическую рукоять. Дверь медленно двигалась на своих металлических петлях, и он нажал на нее, чтобы поторопить. В результате этого он вошел в винный погреб не запыхавшийся и почти не взъерошенный.