— Я займусь этим в конторе, — заметил его сын. — Надо же приглядывать за лентяями-клерками. Гилрею не под силу держать этих бездельников в руках.
В дверях Эзра столкнулся с пожилым джентльменом в белом жилете — тот как раз собирался войти и от плеча Эзры отлетел прямо на середину кабинета, где обменялся со старшим Гердлстоном самым сердечным рукопожатием. Судя по любезности, с которой последний приветствовал своего посетителя, это, несомненно, был человек влиятельный. И действительно, коммерсанта навестил не кто иной, как известный филантроп мистер Джефферсон Эдвардс, член парламента от Мидлхерста, чья подпись на векселе не многим уступала в солидности подписи самого Ротшильда.
— Как поживаете, Гердлстон, как поживаете? — восклицал гость, утирая лицо носовым платком. (Он был невысок, суетлив и отличался резкими, нервными манерами.) — Как всегда в трудах, э? Ни минуты безделья. Удивительный человек. Ха-ха, удивительный!
— Вы как будто разгорячились, — ответил коммерсант, потирая руки. — Разрешите предложить вам кларета. У меня в шкафу найдется бутылочка.
— Нет, благодарю вас, — ответил гость, глядя на главу фирмы, как на какую-то ботаническую диковинку. — Необычайный человек! В Сити вас называют «Железный Гердлстон». Хорошее прозвище, ха-ха, превосходное — железо, жесткое на вид, но мягкое здесь, мой дорогой сэр. — Филантроп постучал тростью себя по груди в том месте, где расположено сердце, и громко рассмеялся, а его угрюмый собеседник слегка улыбнулся и наклонил голову, благодаря за комплимент.
— Я пришел сюда просителем, — сообщил мистер Джефферсон Эдвардс, извлекая из внутреннего кармана внушительный список. — И знаю, что пришел туда, где проситель не встретит отказа. «Общество по эволюции туземного населения», дорогой мой, и для того, чтобы учредить его, требуется лишь несколько сотен фунтов. Благородная цель, Гердлстон, чудесная задача!
— Но какова же цель? — спросил коммерсант.
— Ну, эволюция туземцев, — слегка растерявшись, ответил Эдвардс. — Так сказать, дарвинизм на практике. Заставить их эволюционировать в высшие типы и в конце концов сделать их всех белыми. Профессор Уилдер прочел нам об этом лекцию. Я пришлю вам экземпляр «Таймса» с отчетом о ней. Он говорил про их большие пальцы. Они не могут загнуть их на ладонь, и у них есть рудименты хвоста — то есть были… до тех пор, пока не исчезли благодаря образованию. Волосы на спине они вытерли, прислоняясь к деревьям. Изумительно! Им требуется только немножко денег.
— Мне кажется это весьма похвальная цель, — с глубокой серьезностью произнес Гердлстон.
— Я не сомневался, что вы это скажете! — восторженно воскликнул коротышка-филантроп. — И, разумеется, поскольку вы ведете торговлю с африканскими аборигенами, их развитие и эволюция, несомненно, чрезвычайно для вас важны. Если, например, вам придется продавать свои товары человеку, обладающему рудиментом хвоста и неспособному загнуть собственный большой палец, это же… это же очень неприятно. Мы стремимся повести их вверх по лестнице человечества и облагородить их вкусы. Хьюэтт, член Королевского Общества, примерно год назад отправился собирать сведения по этому вопросу, но произошел чрезвычайно прискорбный инцидент. Если не ошибаюсь, Хьюэтта постигло какое-то несчастье… Некоторые даже утверждают, будто его съели. Как видите, мой дорогой друг, у нас имеются даже свои мученики, и мы, те, кто остается дома и не несет никаких тягот, во всяком случае, обязаны по мере сил поддерживать такое благое начинание.
— Кто уже подписал? — спросил коммерсант.
— Дайте-ка взглянуть, — ответил Джефферсон Эдвардс, разворачивая подписной лист. — Спригс — десять; Мортон — десять; Уиглуорт — пять; Хокинс — десять; Индерман — пятнадцать; Джонс — пять… и еще многие подписались на меньшие суммы.
— А какой пока наибольший взнос?
— Индерман, импортер табака, пожертвовал пятнадцать фунтов.
— Это — благое дело, — сказал мистер Гердлстон, макая перо в чернильницу. — «Рука дающего…» Вы знаете, что говорится в Писании. И, разумеется, список жертвователей будет опубликован в газетах?
— Непременно!
— Вот от меня чек на двадцать пять фунтов. Я горжусь этой возможностью внести свою лепту в дело возрождения несчастных, которых провидение поставило более низко, чем меня.
— Гердлстон! — с чувством сказал член парламента, пряча чек в карман. — Вы прекрасный человек. Я этого не забуду, друг мой, я этого никогда не забуду.
— У богатства есть свои обязанности, и оказание помощи нуждающимся одна из них, — проникновенно ответил Гердлстон, пожимая протянутую руку филантропа. — До свидания, дорогой сэр. Будьте добры известить меня, если наши усилия увенчаются успехом. В случае, если понадобятся еще деньги, вы знаете, к кому можно обратиться.