Этот человек был миллионером, наверняка он знал людей, которые могли бы вскрыть мне мозги и вышвырнуть Ноа Мессина?
— Я, — парировала Хоуп. — Я не вернусь туда, Тиган, и единственный способ, которым мой отец заставит меня это сделать, — это отвезти меня домой в мешке для трупов.
Ноа
Моя мать была шизофреничкой, и в какой-то маленькой части моего сознания — той части, которую я старался не слушать — я боялся, что то, что случилось с ней, в конечном итоге случится и со мной.
Это была не вина моей матери.
Ее болезнь просто была, и я понимал это, но я боялся стать ею.
Нет, к черту это. Я был чертовски окаменелым.
И хотя ее пристрастие к наркотикам было причиной того, что меня затащили в подполье, я не мог ее ненавидеть.
Она никогда не была для меня матерью — на самом деле. То, что я чувствовал к ней, было больше жалостью, чем любовью, потому что, по правде говоря, с тех пор, как мне исполнилось пятнадцать лет, Ли Картер была для меня большей матерью, чем моя собственная. Она была рядом со мной, обрабатывала мои порезы и сломанные кости и отвозила меня в больницу, когда я был близок к истеканию кровью.
Из всех людей, которые приехали в тюрьму, я должен был знать, что это будет Ли.
Я чувствовал себя дерьмом — как будто я подвел ее. Я был мерзавцем, я всегда это знал, но теперь Ли тоже, и это наполнило меня стыдом.
Я наблюдал за женой Кайла, как ястреб, когда офицер проводил ее в комнату, в которой меня держали.
— О, Ноа, — прошептала Ли, когда мы остались одни.
Опустившись на стул напротив меня, она потянулась через стол и накрыла мою руку обеими своими. Ощущение ее кожи на моей было почти губительным для меня, и мне пришлось отвернуться и сжать челюсти, чтобы не заплакать как слабак. — Мне жаль, — удалось выдавить мне, глядя куда угодно, только не в ее сторону. — За то, что я облажался с моим залогом, — добавил я, — я верну Кайлу деньги... когда-нибудь.
— Забудь о деньгах, — протянула Ли с мягким южным акцентом. — Мне все равно, и Кайлу тоже. Мы заботимся о тебе.
— Почему? — вопрос был полон сарказма и вылетел из моего рта прежде, чем я успел подумать.
— Потому что мы тебя любим, — быстро и без малейшего колебания ответила Ли. — Ты мне и Кайлу как сын, — сказала она мне. — Мы хотим тебе помочь.
— Только я ему не сын, да? — бросил я, снова стиснув челюсти. — Я его чертов брат.
— Это правда, — парировала Ли, не теряя ни секунды. — Тем более, чтобы позволить нам помочь тебе. Ноа, посмотри на меня. Пожалуйста.
Резко вдохнув, я посмотрел на нее. Тепло и материнская любовь, которые я увидел в ее глазах, тронули что-то глубоко внутри меня. — Мы знаем, что Макс Джонс выдвинул против тебя обвинения во взломе и угоне автомобиля.
— Да. — Я тяжело вздохнул. Дяде Тиган это понравилось. — Мудак не мог дождаться, чтобы выдвинуть обвинения.
— Кайл нанял лучшего адвоката защиты в штате, чтобы он выступил на твоей стороне, — сказала мне Ли. — Они уже заключили сделку от твоего имени, и обвинение согласилось — сократив твой срок с двенадцати лет до пяти с половиной.
Я всегда знал, что сяду.
Я сделал это, совершил преступления. Я изничтожил Джерома Хави, едва не дожив до его жизни. Я вломился в дом Макса Джонса. Я угнал машину Тиган.
Все это было на мне.
В каком-то смысле я всю свою жизнь готовился к этому моменту. Это было неизбежно. Я так долго жил на грани; пешка в мире гангстеров, что в каком-то смысле это было облегчением.
Но мне было всего восемнадцать; пять с половиной лет за решеткой были для меня целой жизнью.
Наклонившись вперед, Ли сжала мою руку и сказала: — Не теряй надежды, милый. — Ее большие серые глаза были полны непролитых слез. — Пять лет — это не вечность. Я обещаю тебе это. Ты справишься, Ноа.
— Тиган ушла, — простонал я, обращаясь к единственному, что имело для меня значение. Выдернув руку, я склонил голову, когда мой голос надломился. — Она, черт возьми, бросила меня, Ли. — Я закрыл глаза, заставляя сырость оставаться за веками.
Извернувшись на стуле в настоящей, ебучей физической агонии, я боролся с желанием потерять все свое дерьмо. Что-то ломалось внутри меня, и я терял себя в этом процессе. — Девушка, которую я люблю больше всех чертовых душ на этой планете, думает, что я ее обманул. И что еще хуже, она думает, что я пригласил ее посмотреть, как это разворачивается! — Мой мозг был как сломанный проектор, терзающий меня образами убитого горем выражения лица моей девушки, когда она забиралась в такси.
— Ноа, — прошептала Ли обеспокоенным тоном. — О чем ты, черт возьми, говоришь? Что ты имеешь в виду, говоря «она думает, что ты пригласил ее посмотреть, как все это разворачивается?
— Это неважно, Ли, — выдавил я. — Больше неважно. — Опершись локтями на стол, я уронил голову на руки, в волнении теребя кончики волос. — Я здесь, а она... нет. — Тиган была самой раздражающе упрямой девушкой, которую я когда-либо встречал. Я не хотел думать о том, что она обо мне сейчас думает. — Тиган нелегко доверяет — мне потребовались месяцы, чтобы заслужить это доверие. И даже если у меня появится шанс увидеть ее и объяснить, она подумает обо мне самое худшее. Она всегда так делает...
— Поговори со мной, Ноа, — умоляла она. — Я могу тебе помочь.
Как я мог объяснить, что Риз сделала со мной той ночью, сохраняя серьезное выражение лица?
Кто, черт возьми, поверит, что такая тощая маленькая штучка, как Риз, могла заставить меня что-то сделать?
Полицейский, которому я сказал, точно не поверил. Засранец надрывал бока от смеха, когда я попытался объяснить, что она сделала со мной той ночью. Его реакция сказала мне все, что мне нужно было знать, поэтому с этого момента я держал рот закрытым.
Затем офицер вернулся в комнату, дав нам понять, что время посещения закончилось.
Отодвинув стул, Ли поднялась на ноги и с решительным выражением лица сказала: — Я помогу тебе, Ноа Мессина. Не потому, что ты брат моего мужа или друг моих детей. Я помогу тебе, потому что ты заслуживаешь помощи. Ты заслуживаешь лучшей жизни, чем эта. Верь, — добавила она, прежде чем ее вывели из комнаты.
Тиган
Кайл Картер похож на ураган, решила я, наблюдая, как он меряет шагами пол кухни Хартов, доминируя в комнате и заставляя воздух потрескивать от электричества.
Честно говоря, я всем сердцем сочувствовала Шейле, когда она беспокойно слонялась вокруг двух огромных американских мужчин на своей кухне, предлагая чай и коричневый пирог — типичная ирландская мамочка.
Привлекательный светловолосый мужчина, приехавший с отцом Хоуп, был мне незнаком, но Хоуп называла его дядей Майком.