— Хватит тянуть, — сказал Шон, толкая меня по коридору в ванную.
— Тащи свою задницу в душ, — приказал он, включая его. — Я найду тебе что-нибудь надеть.
— Что... Эй, стой, — прошипела я, отталкивая его руки, когда он попытался силой снять с меня футболку. — Что ты делаешь, извращенец?
— Тиган, — парировал Шон, закатывая глаза. — Поверь мне, когда я говорю, что у тебя нет ничего, что я хотел бы видеть. Без обид.
— Ничего не принято, — проворчала я, отталкивая его руку, когда он снова потянулся за моей рубашкой. Заставив Шона развернуться, я быстро разделась и залезла в ванну, прежде чем задернуть занавеску. — Так скажи мне, зачем ты ворвался в мою квартиру и силой затащил меня в душ?
— Я устраиваю интервенцию, — услышала я его ответ, а затем послышался лязг открывающихся и закрывающихся ящиков. — Ни за что, черт возьми, я не позволю тебе еще одну ночь погрязнуть в жалости к себе.
— Шон? — нервно спросила я, когда раздался звук фена. — Что ты там делаешь?
— Мы идем на день рождения Стефани с нашими друзьями, — сообщил он мне. — И ты будешь там самой роскошной женщиной.
— Нет, не собираюсь, — простонала я, откидывая голову назад и позволяя воде охладить меня. — Я не могу…
— Ты идешь со мной, Тиган, — предупредил Шон. — Даже если мне придется тащить тебя туда, брыкающуюся и кричащую.
Через несколько секунд бритва оказалась за занавеской душа и попала мне в руку.
— Брей, — приказал он. — Все.
Меньше чем через два часа, я была выбрита и потрогана в больших местах, чем желала бы помнить. Я чувствовала себя пьяной, после нашей выпивки перед пабом, покрытой свежим слоем искусственного загара и разодетой больше, чем когда-либо в своей жизни. Шон настоял на том, чтобы завить мои волосы так, чтобы они свободно струились по моей спине, с маленькими веточками блесток и крошечными прозрачными цветными драгоценностями в них. Он завершил мой образ смоки айс и прозрачными глянцевыми губами.
— Ну, ты творишь чудеса, — признала я, любуясь собой в зеркало во весь рост в ванной. Одетая в короткое белое платье с бежевыми туфлями на платформе и такого же цвета блейзер, я должна была признать, что у Шона были безумные навыки в стиле.
— Боже, — выдохнула я в изумлении, обхватив свою небольшую грудь, которая выглядела потрясающе с глубоким вырезом платья. — Кажется, у меня теперь больше, чем просто плоская грудь.
Шон откинул голову назад и рассмеялся.
— У тебя не маленькая грудь, — заверил он меня, сжимая руками мои плечи и ведя меня обратно на кухню. — Они задорные, — предложил он, заглушая смех стаканом водки с колой. — Мужчинам нравятся задорные.
— Серьезно? — Я подняла одну изящно очерченную бровь и схватила свой стакан со стойки, прежде чем сделать глоток. — Назови хоть одного мужчину, который предпочел бы маленькое и задорное, большому и упругому?
— О, я не знаю, — поддразнил Шон. — Возможно, какой-нибудь особенно ловкий боец?
— Не надо, — прошептала я, съежившись от этой мысли. Опустив голову, я почувствовала, что какое-то маленькое подобие предвкушения, которое я создала, рассыпается. — Я облажалась, — прошептала я, чувствуя себя более разочарованной, чем раньше. — Он меня ненавидит.
— Детка, я еще не настолько пьян, чтобы вести этот разговор по второму кругу, — объявил Шон, допивая последнюю каплю водки с колой и ставя пустой стакан. — Так что просто отложи его на сегодня, — добавил он, прежде чем схватить куртку, накинуть ее на плечи и направиться к двери. — Завтра ты сможешь снова хандрить в пижаме.
Когда я шла за Шоном, мое внимание привлекла длинная, тонкая коробка на стойке.
— Погоди, — окликнула я, направляясь прямиком к коробке. — Что это?
Я не заметила коробку раньше, но, с другой стороны, Шон ведь вывалил на стойку столько всего, что это было бы невозможным.
— Ах да, я нашел это у твоей двери, когда пришел, — ответил Шон, возвращаясь ко мне. —Забыл об этом упомянуть.
Пожав плечами, он добавил:
— Ну, поторопись и открой ее.
Подняв крышку коробки, я широко раскрыла глаза, увидев внутри одинокую красную розу с одним шипом на стебле. Рядом с ней лежала маленькая белая открытка.
— Это от Ноа, — прошептала я, закусив губу, щеки горели. Только Ноа мог послать мне розу, похожую на татуировку, которую он носил на боку. Волнение затрепетало во мне, когда я взяла открытку и прочитала надпись.
Я иду.
— Я иду? — переспросил Шон, который смотрел через мое плечо. — Ого, это так… романтично?
— Как думаешь, что он имеет в виду? — тихо спросила я, вытаскивая розу из коробки и прижимая ее к груди.
Я знала, что выгляжу идиоткой, стоя на кухне и сжимая в руках зазубренную розу, словно это был мой спасательный круг, но для меня она и была таковой. Этот дурацкий цветок давал мне надежду, и я не могла перестать ухмыляться, как идиотка.
— Он прекрасен, Тигс, — успокаивал Шон, забирая мою розу и кладя ее обратно в коробку. — Но я не для того последние два часа вкалывал, чтобы мы могли проанализировать чертов цветок.
Схватив мои ключи и сумочку, Шон сунул их мне в руки, прежде чем вытолкнуть нас обоих за дверь квартиры.
— Как думаешь, что он имел в виду? — спросила я, изо всех сил пытаясь удержать равновесие на своих туфлях, пока Шон практически тащил меня вниз по лестнице.
— Может, это знак, — ответил Шон, когда мы вышли на улицу. Вздернув бровями, он обнял меня за плечи и усмехнулся. — Это его способ сказать тебе, что это всего лишь вопрос времени, прежде чем он снова потрясет твой мир.
Я не была уверена в этом, но весь оставшийся вечер я ходила подпрыгивая.
ГЛАВА 28
Ноа
Я провел следующие несколько дней тренируясь как чертово животное и пробивая себе путь через собственные проблемы, прогнав раздражение прочь. К тому моменту, как наступил вечер субботы, все что я хотел сделать — это найти Тиган и попытаться проработать эту дерьмовую бомбу отношений, что мы создали. Прошло достаточно времени для нас обоих, чтобы успокоиться, и теперь пришло время, чтобы разобраться со всем этим дерьмом. Но, по-видимому, мое мнение по поводу моих планов на вечер не имело значения, потому что Ник Леверстин, главный исполнительный директор MFA, прилетел в Корк и был уже в пути, чтобы переговорить со мной.
Он мог приехать в любую минуту, а я был одет как чертов идиот для встречи с ним. Честное слово, у меня было такое чувство, словно меня пытаются обмануть.