После оформления и благополучной сдачи багажа мы направились в зону ожидания. Я устало развалился на скамейке. Торнадо зевал.
— Скучно, – прозевал он.
— В самолете еще скучней будет.
— Нам лететь почти сутки, – вздохнул Торнадо.
— Глобальное невезение.
Торнадо встал и пошел по направлению к туалету. Я подумал и пошел следом. Необходимо было подготовится к перелету, а то ведь могло приспичить в самый неподходящий момент.
Прошло полчаса. В зале народу набилось обалденное количество. Пахло перегаром и потом. Маленькие дети бегали по всему залу. Один ребенок подбежал к Торнадо и дернул его за волосы. Тут же подбежала женщина и, хватая ребенка в охапку, оттащила подальше от разгневанного парня.
Наконец, объявили посадку. Мы проходили самые последние. У металлоискателя стояли Сэм и незнакомый мне парень в таможенной форме. Нас пропустили без проблем.
— Удачного полета, – улыбнулся Сэм.
Оказавшись у самолета, я занервничал. Он был огромным, с немецким флагом на хвосте. Я стоял в очереди. Две стюардессы не спеша проверяли билеты у пассажиров и их ручную кладь. Торнадо благополучно сдал свою катану в багажное отделение. У нас на руках был только один тюк.
Поднявшись по трапу, я отдал свой билет стюардессе. Она указала внутрь салона.
— Проходите, – улыбалась она.
Мы нашли свои места. Торнадо плюхнулся у иллюминатора, я пристроился рядом, положив тюк на полку над креслами.
— Все, теперь можно успокоиться, – сказал я.
— Нет, мы даже не взлетели, – ответил Торнадо. Я взглянул на него. В глазах страх, губы побелели и дрожат, рука вцепилась в подлокотник.
— Ты боишься летать? – захохотал я.
— Да, и ничего тут смешного нет! Представь, каково мне было, когда я сюда один летел! – негодовал он.
Я, смеясь, смотрел на пассажиров, которые проходили мимо нас. Большинство из них были явно тайцами и возвращались на родину. Торнадо смотрел в окно на проходивших по аэродрому рабочих.
— Дай мне сотовый, – попросил я.
— Зачем? – насторожился он.
— Мне необходимо позвонить Марте.
Торнадо с минуту подумал, но все же протянул мне телефон. Я набрал хорошо знакомый номер.
— Алло, – услышал я в трубке немного погодя.
— Марта, это я, – ответил я.
— Солнышко? Где ты? Откуда звонишь?
— Я в самолете.
— Что?!
— Помнишь, я говорил тебе о друге? Я лечу с ним в Шанхай.
— Куда? Том, я обещала твоим родителям всегда заботиться о тебе! Вылезай с самолета.
— Я не могу… Марта, я скоро вернусь, правда.
— Что это за друг?
— Я все объясню. Я привезу тебе сувенир. Ведь ты так их любишь. Целую.
— Я просто в шоке.
— Все будет просто отлично.
— Ты меня не успокоил.
— Я тебя люблю.
— И я тебя. Раз ты так решил…. Удачи.
Я вернул трубку Торнадо. Тот убрал телефон в карман и отвернулся к иллюминатору.
Скоро начал отъезжать трап. Поблизости с нами никто не сел. В этом были плюсы. Только сзади кто-то без конца кашлял, что выводило меня из себя.
Вышла стюардесса в спасательном жилете. Я сложил руки на груди и слушал правила поведения при крушении самолета. Интересно, хоть один пассажир будет исполнять это? Если что-то случится, все ударятся в панику. Я посмотрел на Торнадо. Он слушал стюардессу, открыв рот. Я осторожно нажал на его подбородок, закрывая рот.
— Смотри, муха залететь может, – проворковал я. Торнадо отмахнулся от меня. Стюардесса хмыкнула, привлекая наше внимание. Я изобразил полную заинтересованность.
Вскоре она ушла за шторки к другим стюардам. Я подышал в ингалятор. Какое-то волнение не покидало меня.
Из-за шторок вышел стюард с конфетами на подносе. Я взял одну в ладонь. Торнадо сгреб сразу несколько. Его зубы стучали, а руки судорожно хватались за подлокотники.
— Успокойся, я же рядом, – сказал я, хоть это и не был слишком успокаивающий довод.
Обозначилось какое-то движение самолета. Я выдохнул и закрыл глаза. Самолет медленно выезжал на взлетную полосу. Торнадо вцепился мне в руку.
— А ты знаешь, что самолет назад ездить не может и его везет машина, которая в три раза его меньше?
— Да ну? Врешь, – не поверил Торнадо.
— Правду говорю. Вон, смотри, – я показал в иллюминатор. Еще один самолет выходил на другую полосу. Его в самом деле везла желтая машина, намного меньше самолета. У Торнадо отвисла челюсть.
— Как это так?
Я лишь улыбнулся.
Наш самолет тем временем выехал на взлетную полосу и остановился. Мимо иллюминатора проехала такая же желтая машинка, как и та. Торнадо затрясся в ознобе и уткнулся лбом в мое плечо. Загорелась табличка «пристегните ремни».
Щелкнув ремнем, я проделал то же самое с ремнем Торнадо. Самолет ощутимо вибрировал, разогревая двигатели.
— Я боюсь, – шептал Торнадо, открывая глаза.
— Не бойся, – я провел рукой по его лбу.
Самолет поехал по взлетной полосе, увеличивая скорость. Торнадо сжал мою ладонь. У меня было такое ощущение, что самолет сейчас врежется в стену.
Шасси оторвались от земли.
— Посмотри, посмотри в иллюминатор, – сказал я Торнадо, разворачивая его лицо к окошку. Он заворожено следил за тем, как самолет удаляется от земли.
— Обалдеть, – пробормотал он, прилипнув носом к стеклу. Я развалился в кресле. Под ложечкой сосало. Это было неприятное ощущение. Да и уши больно закладывало. Вспомнив о конфете, я засунул ее в рот. Отлично, теперь до конца полета можно не париться.
Торнадо вскоре привык к самолету и не вздрагивал от каждого потряхивания. Я задумчиво гладил его по руке, лежащей на моем колене. Я лечу в Шанхай. В Шанхай! Кстати, надо было отправить Дугласу смс: «Пошел нахер, сам пиши свою статью, Торнадо — моя любовь». Улыбаясь, я закрыл глаза. Какие же у него тонкие пальцы… Даже не верится, что эта рука могла пролить столько крови. Я гладил его по выступающим под кожей венам. В Торнадо объединились сталь и нежность. Конечно, это гремучая смесь, но она притягивала. Боже, держите меня семеро. Я влюбился. Я вспоминал ту самую ночь. Столько эмоций сразу я никогда не испытывал. Кто бы мог подумать. А ведь он отдался мне. Весь. Полностью. Терпел невыносимую боль. Интересно, насколько это больно?