— Что вы собираетесь делать?
— Ты хорошо сложен, в твоих руках есть сила. Я научу тебя, – с этими словами он вытащил из-под кустов саблю. Я взял в руку рукоять.
— Ну как? Что ты чувствуешь?
— Если честно, я ничего в этом не понимаю. Но сабля неплохая.
Цзиан погладил себя по усам и улыбнулся.
— Подойди к любому столбу и попытайся пробить его до середины, используя только эту саблю, больше ничего.
— Саблей же неудобно.
— Иди.
Я подошел к крайнему столбу и ощупал его. Цельное дерево. Разрубить такое саблей непросто.
— А если я сломаю саблю?
— Тогда ты уедешь отсюда один, – последовал неожиданный ответ учителя. Я повернулся к нему.
— Что? Эй, вы же разрешили.
— Разруби столб. Тогда я и слова впредь не скажу. Просто мне необходимо кое-что узнать, – учитель холодно посмотрел на столб. Я взял в руки саблю и поднял ее над головой. Это было безумием. Вдохнув в легкие побольше воздуха, я ударил лезвием по столбу. Столб задрожал. На его деревянном боку образовалась маленькая щель от удара. Сабля жалобно звякнула. Нет, мастер хочет научить меня какой-то мудрости. Это все не просто так. Перед глазами стояло лицо Торнадо. То он весело хохотал, то вдруг закрывал в изнеможении глаза.
Я размахнулся и всадил лезвие в столб. Я бил его со всех сил. Сабля каким-то чудом выдерживала такой вандализм и лишь печально поблескивала. Я остервенело бил еще и еще, в раж вошел и так ударил саблей, что она наконец сломалась. Осколок воткнулся в землю. Я упал на колени перед столбом. Хотя это уже нельзя было назвать просто столбом. Скорее, это было произведение авангардного искусства. Учитель подошел к столбу. Я заметил, как он скользнул рукой в большую щель и вытащил оттуда серый цветок.
— Что это? – спросил я, как завороженный смотря на его серые лепестки. Учитель улыбнулся.
— В Шанхае каждый цвет что-то обозначает. Посмотри на этот цветок. Это китайская роза.
— Невзрачная какая роза, – пробормотал я, вставая и отряхиваясь. Мастер подошел ближе ко мне. Я невольно смотрел на цветок. – И что это значит?
— В каждом столбе был спрятан цветок разных цветов. Красный – к любви. Черный – к печали и скорби. Белый – к радости и ликованию.
— Но он же серый, – разочарованно протянул я.
— Это пыль, – сказал учитель. – Сейчас посмотрим, какую судьбу ты выбрал – он осторожно подул на лепестки. Серая пыль быстро унеслась, подхваченная потоком ветра. В руках у учителя пылала алым цветом роза.
— Да! – закричал я, отплясывая танец дикарей.
— Ты усвоил урок? – спросил учитель, довольно улыбаясь.
— Да. Всегда доверяй своей интуиции, она не подведет, – ликовал я, беря цветок за ножку. Цзиан хотел еще что-то сказать, но я уже бежал к Торнадо, рассказывать о своем успехе. Кто еще, как не он, мог порадоваться за меня?
Прибежав в комнату, я сел на кровать и начал тараторить, рассказывая ему последние события. Торнадо улыбался своей неизменной улыбкой и хлопал в ладоши, когда я окончил рассказ.
— Учитель всегда любил эти столбы. В свое время я тоже рубил их саблей. Но она не выдержала напора и разломилась. Больше меня к столбам не подпускали. Это считается нехорошим признаком, если ломается сабля.
Я обнял его. Мне хотелось нежностей и ласки.
— Ложись ко мне, – вдруг сказал он. Я посмотрел на часы.
— Рано еще спать.
— А мы не спать… Ну пожалуйста.
Я залез к нему под одеяло. Было такое чувство, словно я нырнул в горячую ванну. Он прижался ко мне своим горячим телом.
— Прости меня, – вздохнул я. – Я не донес тебя до дома.
Он повернул мое лицо к себе.
— Не извиняйся, ты не виноват.
— Тогда… Я подумал, что ты мертв… Ты был таким холодным и бледным, – он прижал свою ладонь к моей щеке.
— Сейчас я горячий. Чувствуешь?
— Тебе надо поспать. Давай я накормлю тебя и поспим.
— Не хочу есть, давай лучше так, – сонно ответил он. Я уткнулся носом в подушку. Спорить с ним было почти нереально.
Часть
Проснувшись, я потянулся и повернулся к Торнадо. Он спал, смешно свесив голову с кровати так, что волосы подметали пол. Хмыкнув, я встал с постели, закинул его волосы на кровать и отправился в ванную.
Глянув на себя в зеркало, я присвистнул. Вот это рожа. На моем лице отразились все минувшие события. Волосы спутаны, лицо опухло, под правым глазом какие-то ссадины. Просто морда какого-то маргинала. Прилично выглядели только глаза, и, пожалуй, нос. Все остальное нуждалось в качественном ремонте.
Кое-как смыв с себя следы всех событий, я прошел на кухню. Из окон кухни я увидел мастера, который ходил по периметру заднего двора и вбивал в землю какие-то колышки. Я подошел к холодильнику. Есть хотелось до ужаса.
На полке стояло какое-то подобие торта. Хотя, признаться, таких тортов я нигде не видел. Это была какая-то белая субстанция с коричневыми подтеками. Решив все же не прикасаться к этому шедевру кулинарии, я выудил из недр холодильника тарелку с аппетитными кусочками свинины в соусе. Облизнувшись, я поставил тарелку на стол. Плевать, что блюдо холодное. Надеюсь, никто не будет против, если я устрою себе полноценный завтрак.
Я налил зеленого чаю, размешал сахар и сел за стол, пододвинув к себе тарелку. Не успел я приступить к еде, как на кухню зашел учитель.
— Вставай, дело есть, – он поднял меня с табуретки.
— Э-э-э-э… А как же… — начал я, но Цзиан уже тащил меня во двор.
— У нас проблема, – коротко сказал он.
— Какого характера проблема?
Вместо ответа мастер тыкнул пальцем в ворота. Я присмотрелся. У ворот стояли двое людей – мужчина и девушка.
— Кто это?
— К нам в гости пожаловало семейство Фэй, – помрачнев, ответил Цзиан.
— И что им надо?
— Джанджи.
— Хрен им, а не Джанджи, – разозлился я и пошел к калитке.
Подойдя к забору, я смог получше разглядеть посетителей. Низкорослый мужчина азиатской внешности. Все, больше о нем ничего нельзя было сказать. Его лицо было непримечательным. Девушка же была довольно милой. Светлые волосы до плеч, хорошенький носик, пухлые губки. Этакая конфетка китайского производства. Я положил руки на калитку и улыбнулся. За моей спиной бродил учитель. Он явно нервничал.
— Здрасте, – поздоровался я.
Мужчина вылупился на меня. Я поздно сообразил, что по-немецки он не разговаривает. Цзиан оттолкнул меня в сторону и тепло поздоровался с мужчиной. Девушке же едва кивнул. Однако она явно нисколько не смутилась