Сполоснув волосы, я нашарил гель для душа. Думаю, Торнадо меня не убьет, если я воспользуюсь его причиндалами.
Хорошенько вымывшись, я вылез из ванны, по-хозяйски обмотался полотенцем и достал из-под ванны тазик. Бросив туда одежду, я насыпал порошка и оставил отмокать. Стирать – это не готовить, надеюсь, здесь обойдется без жертв.
Выйдя из ванной, я взял блокнот и черкнул пару строк о характере героя своей статьи. Торнадо был неразговорчив. Такое чувство, что ему было глубоко пофиг на все и всех. Он был воспитан в лучших традициях Востока. Я читал в какой-то книге, что с самого детства главы клана учат своих детей владению холодным оружием и молчанию, и если ребенок не выдерживал испытаний, его изгоняли из клана. Не знаю, было ли это правдой. За свои 20 лет я впервые столкнулся с таким человеком. Человеком-тайной.
Вздохнув, я побрел в ванную, проверять свои вещи. Терпения у меня хватило ровно на то, чтобы прополоскать боксеры. Остальное я просто пожулькал в тазу.
Развесив белье на стул, стоявший возле ванны, я бесцельно бродил по комнатам. К Торнадо я больше не заходил. Он нуждался в отдыхе и навряд ли моя довольная рожа могла ускорить его выздоровление.
Сев на диван, я включил телевизор и неожиданно заснул.
Проснулся я под вечер. Телевизор что-то бормотал, люди на заднем фоне смеялись. Я потер переносицу и зевнул. Пора навестить кухню и сообразить ужин.
Еще одного экшена с картошкой я не переживу. Надо придумать что-то попроще. Решил ограничиться яичницей. Пожарив яйца, я поставил одну тарелку на стол, другую понес Торнадо. И на этот раз он не был сговорчив. Одарив меня взглядом «для бедных», он взял тарелку.
— Аккуратно, не обожгись, – складывая трубочкой губы, просюсюкал я.
— Заткнись, и вообще, кто разрешил тебе взять мое полотенце?! – немедленно отреагировал Торнадо. Я поспешно ретировался к стулу, на котором висели мои шмотки. Потрогал футболку. Она была еще влажной. Ладно, похожу еще в полотенце, хуже не будет.
Придя на кухню, я быстро прикончил яичницу. Надо было узнать у Марты, как она готовит картошку. Посмотрев на свой порезанный палец, я загрустил. Я скучал по экономке, друзьям, Дугласу. И, если честно, мне было страшно. Я очень боялся выезжать из страны. У меня был загранпаспорт, но он спокойно лежал на полке в моей комнате. Что же придумает Торнадо по этому поводу?
Окончив ужинать, я в тысячный раз заглянул к нему. Торнадо уже не обращал никакого внимания. Пожелав ему спокойной ночи, я пошел в гостиную. Спать в полотенце было неудобно, в мокрой одежде тем более. Мучаясь этим вопросом, я еще раз сходил к своим вещам. Отлично, хотя бы боксеры уже относительно высохли. Напялив труселя, я полюбовался на себя в зеркало, повесил на место полотенце, завалился на диван и накрылся с головой пледом.
Часть
На следующее утро, когда я пришел на кухню, увидел живописный пейзаж. Торнадо стоял у плиты и что-то варил в кастрюльке. Повязки он уже благополучно снял и они валялись в мусорном ведре. На нем были брюки и рубашка с расстегнутым воротом. Приглядевшись, я увидел на рукаве маленького дракона, вышитого золотыми нитками. На ремне брюк висели маленькие позолоченные счеты с кистью. Только сейчас я заметил кожаный шнурок на его шее. Подвеска скрывалась под рубашкой. Я, зевая, сел за стол. Он обернулся.
— Я тебя не звал, – отрезал он.
— И что? – я сделал удивленные глаза.
Он навис надо мной, упершись ладонями на столешницу. Я посмотрел в его глаза. Было такое чувство, будто через меня прошел электрический ток. Это как же надо было стараться выработать такой убийственный взгляд?
— Хочешь жить – молчи. Я прирежу тебя, как куренка, если ты и дальше будешь путаться у меня под ногами. Иди в свою комнату и сиди там! – крикнул он и шлепнул меня по щеке. Его губы побелели и начали дрожать. Я несмело вытянул руку, схватил несколько печенюшек из вазы и позорно сбежал в комнату.
Постельное белье было свежим. Я провел рукой по покрывалу. Абсолютно чистое. И когда он успел?
Я принюхался. Вообще, я не любил чужие запахи. Мне они казались слишком резкими. Но запах, который остался после Торнадо…. Черт, в нем что-то было. Все та же ваниль и, похоже, он жег благоухающие палочки.
Хрустя печеньями, я сел на кровать. Почему же он никак не хочет идти на контакт? И ему, и мне было бы легче. Плевать, что я заложник, а он убийца.
Наступил вечер. Я лежал на кровати и развлекал себя тем, что рисовал в блокноте разные смешные морды. Через полуоткрытую дверь я видел, как Торнадо бегает из угла в угол. На нем было кимоно. Я отложил блокнот, подошел к двери и выглянул. Он стоял перед зеркалом и, кажется, подводил глаза. Что же у них в Китае за порядки такие? Парень, а красится…
Я начинал чувствовать себя размазней. Торнадо тем временем с характерным звуком вытащил из ножен катану. Лезвие блеснуло в свете тусклой лампочки.
Торнадо спрятал катану, завязал на лице шарф, накинул на голову капюшон и выскользнул через входную дверь. Повернулся ключ. Отлично, сегодня будет еще одно убийство.
Я лег на кровать и задумался.
POV Торнадо
Я шел по темной улице. Подолы шелестят. Плохо, сейчас меня может услышать любой ниндзя. Где же ты?
Я тихо подошел к магазину. Мне нужен был кассир. Надеюсь, он не передал никому конверт. Он не собирался выходить из магазина. Почему же ты не закрыл его раньше, остолоп? Прижавшись к стенке и практически слившись с ней в одно целое, я наблюдал сквозь прозрачные витрины за Рейнером. Да, именно так звали этого парня. Сегодня он либо отдаст мне конверт, либо…
Свет в магазине потух. Я напрягся. Ладонь сама по себе сжала рукоять катаны. Рейнер вышел из магазина и, насвистывая какую-то мелодию, пошел по направлению к парку. Отлично. Я тенью двинулся за ним. Сейчас просто обязано все получиться. Слишком много обломов не могут меня преследовать.
Рейнер завернул в парк. Я знал – сейчас. Я быстро подбежал к нему и вытащил из ножен катану.
— Кто ты? Что тебе надо? – взвизгнул он, но я уже прижимал лезвие к его шее.
— Еще один звук – и тебя повезут на кладбище. Где конверт? – шептал я ему на ухо.
— Конверт? Я… Я отдал его! – он сильно побледнел. В свете уличных фонарей это было особенно заметно.
— Кому?! Ты, щенок! Отвечай! – я плашмя прижал лезвие к его горлу. Он расплакался.
— Я их не знаю, – сквозь слезы сказал он.