Глава 33
Фингал налился синевой и настроение от этого падало ниже плинтуса. Небольшой кусочек зеркала на стене отражал помятую физиономию со следами вчерашних посиделок. Нижняя челюсть двигалась словно насквозь проржавевший ковш древнего экскаватора. Голова гудела набатом. Да и остальные части тела не совсем адекватно отвечали взаимностью, заставляя двигаться вдоль стенки осторожно перебирая ногами. Надо ж было такому случиться... Меньше всего после ночных трудов неправедных ожидал подобного сюрприза. Подходя к ставшему почти родным трактиру, заранее радовался свежести чистой наволочки и теплу шерстяного одеяла, предвкушая приятную расслабленность и удовольствие от возможности раздеться и рухнуть на широкую кровать. Освободить голову от дурных мыслей и восполнить сном запас сил, душевных и физических. Лепота ... Открыв дверь первым что я увидел - кувшин летевший мне в голову, а точнее в левую бровь и скулу, чем «удачно» принял эту «подачу» ... Удар был не то что сильный, с ног не свалил, больше ослепил внезапностью переменчивости течения жизни. Из за чего не смог адекватно среагировать на сей посыл. Кувшин отправился в полёт чуть раньше по времени, чем я взялся за ручку двери. Предугадать такое действие мне был просто не в силах. Словив на несколько секунд обильных звёздочек и лёгкий ступор, я быстро очнулся и даже успел уклониться от следующего предмета. Вилка воткнулась в дверь возле левого уха, задрожав от гнева из за своего промаха. Вот это встреча. Что за ... В питейном заведении бушевала драка. Внешне, по аллегории, напоминающая морской шторм, во всей его красе. Группа хумансов кружилась в схватке, словно волны моря в непогоду, причудливо сочетая приливы и отливы людской массы вокруг неподвижных «рифов» столов и неподъёмных скамеек. Увернувшись от волосатого кулака я не задумываясь резко двинул головой в лицо вопящего и издающего миазмы перегара и вонь немытого тела кряжистого мужичка. Даже при общем оре я услышал хруст ломающегося носа и вопль недовольного лишенца. Тут же, мгновенно пришлось отпрыгнуть в сторону, избегая удара короткой опасной штуковины, весьма похожей на кистень. В умелых руках такая дрянь голову проломит на раз-два. Приятель пострадавшего, похожий на него как брат близнец, пёр на меня словно бронепоезд «Заветы Ильича» на белогвардейскую нечисть, имея немалые шансы на успех. Тяжелее меня кило на двадцать и пошире в плечах, эта помесь хуманса с гномом пыхала слово паровоз злобой и ненавистью, стремясь достать своими мясистыми оковалками. К моему счастью, у кого то хватило здоровья поднять одну из немногих громоздких скамеек и обрушить на голову наглому ублюдку, отправив его в аут. Эти произведения столярного искусства можно было смело использовать при штурме города, случись такая оказия, если бы к баллистам закончились каменные ядра. Последствия были бы одинаковы. «Благодетель» мой продержался на несколько секунд дольше, в свою очередь словив серию ударов от огромного размера кулаков полукровки непонятного союза хуманса с бурым медведем. Эту картину я запомнил вышибая спиной дверь. Внезапный, резкий и сильный прямой удар ногой в грудь отправил меня в быстрый, но недолгий полёт. Дверь выстояла, пружина и петли вернули её на место, отрезая меня от публики и заглушая шум веселья. Вот знает же трактирщик толк в качественной мебели. Несомненное чувство хорошего вкуса у человека. Неубиваемо и весьма брутально. Для тех кто ценит простоту и надёжность деревенского стиля. Отдышавшись, сидя на задней точке, несколько минут, я принял не вполне удачное решение вернуться. Такая она, дурь молодецкая. К сожалению, осознание ошибочности столь необдуманного поступка, пришло ко мне, когда я почти уже пробился к барной стойке, занятой в качестве укрепления командой Зацепа из охранников, поваров и нескольких «старожилов». Неприступной скалой возвышался сей монумент в буре ярости, злобы и бесшабашного веселья. Вооруженные поварёшками, разделочными досками и просто крепкими поленьями гарнизон успешно держал оборону. Мне не хватило всего несколько шагов до оазиса стабильности и благополучия. Сперва удар тяжёлым предметом по затылку бросил меня на колени, затрещали бока от ударов ногами, одетыми, отнюдь не в лапти, и в довершении на меня свалились несколько человек, похоронив меня в своеобразной куче-мале. Дальнейшее от меня мало зависело. Тела подбитых бойцов защищали меня от ударов живым щитом, в то же время не давая никакой возможности пошевелиться. Дышать стало труднее. Серьёзным недостатком «убежища» было то, что руки и ноги местами были лишены подобной защиты и толпа хумансов знатно потопталась на моих конечностях. Слава Отцу Богов что ничего не сломали, хотя было больно, порой даже слишком. Праздник закончился с приходом стражи, что быстро навела порядок. Слишком глупых и обезумевших лупили всей массой мечами плашмя и древками коротких копий. Весьма грамотно и профессионально, чувствовался хорошо наработанный опыт при богатой практике. Особо дурных, что схватились за оружие закололи и зарубили без лишних разговоров. Как только полилась кровь народ начал резко трезветь и приходить в себя. Мне повезло дважды. Когда мою тушку наконец подняли после разбора «завала», стража немного подустала и успокоилась. Поэтому ограничилась лёгкими пинками и оплеухами. А когда начала сгонять будущих жертв закона в кучу - меня вовремя заметил трактирщик и дал отмашку. Матерным словом и подзатыльником я был изгнал из кучки терпигорцев и перешёл на сторону законопослушных граждан. Чему откровенно был рад. И при первой же возможности слинял в свой нумер, пока шло следствие, благо свидетелем был не особо ценным и знающим. Воссоединение с кроватью прошло успешно, с мучительной радостью и поскрипыванием зубов от неприятных ощущений. Усталость быстро взяла своё и я вырубился. Ломало тело утром основательно. Хотя каким утром? Время, ближе к обеду. Однако, знатно провалялся. Сил хватило еле еле доковылять до стола и рухнуть в изнеможении на широкую скамью. Чего нельзя сказать об аппетите. После вчерашних событий жор проявился зверский. Молодой организм, это вам не это. Лайза, подавальщица, три раза бегала на кухню за добавкой. Бока болели, но печень и потроха к счастью не пострадали. По мере насыщения настроение поднималось и жизнь начинала играть красками. Раздражение и злость тихо сдавали свои позиции. Подсевший Ван присоединился к трапезе. Некоторое время мы молча мели всё со стола, восстанавливая душевное равновесие. Наконец чувства пришли