— Виктория Ларионова, ты согласна стать моей женой? — чётко произнося каждое слово, спросил он. — Жить со мной в этом доме и в горе, и в радости? Стать моей верной подругой на всю жизнь? Быть под моим крылом и защитой?
Мне казалось, что я сплю, но сон не закончится моим отказом, потому что слишком сильно хочу быть его навсегда. Сумасшедшая!
— Да, — уронила робко и слёзы, покатились по щекам. — Я согласна! — сильней прониклась в этот факт.
Герман счастливо и победно улыбнулся и, отставив торт куда-то в сторону, заключил союз жарким поцелуем и потащил меня на подушки к камину.
Наши разгоряченные тела едва не драли друг друга на части в акте любви. Две недели друг без друга сыграли в этом немалую роль.
Просачивалась в каждую пору на его коже, ощущала каждой клеточкой его дыхание. Изгибалась в пике неистовой страсти, когда этот мужчина владел мной. Хочу быть его. Слабой жертвой в руках хищника и пусть он сильнее сомкнет клыкастую пасть на моей шее и погубит навсегда. Плевать!
Страстно шептала его имя, утопая в караване ощущений, чувств и счастья. Позволяла ему заполнять меня собой, даря свою душу и тело без остатка и навсегда.
Мокрая и уставшая лежала на своём мужчине, слушая, как учащенный стук его сердца становился более размеренным и спокойным.
— Невероятно сильно боялся, что ты скажешь "нет", — тёплая любимая ладонь прошлась по волосам.
Приподняла голову, уткнувшись подбородком в грудь Геры.
— Сказала "да" и не жалею, только теперь отчего-то безумно боюсь, — проронила я.
Герман обнял за плечи и перекатился со мной на бок. Красивое волевое лицо нависло над моим, ладонь гладила волосы и шею, плавно скользя к грудям и сладостно сминая, губы слегка касались виска и бровей.
— Всё будет по-другому. Я обещаю. — Шепот и обжигающее дыхание у виска. — Только ты и я. Все прошлые проблемы и неурядицы останутся за пределами нашего мира. Я буду очень стараться. Главное, верь мне и дай время. В наш дом придут только те, кто всецело с нами и поддерживают. Остальных не будет.
— Даже моей мамы и твоих родных? — горько приподняла уголок рта.
— Мои будут только в моей жизни, за пределами этого дома. Их я не подпущу к нам до тех пор, пока не буду уверен, что они уважают мой выбор и будущую жену. Мне нет смысла держаться за них, пока они против нас. Я хочу, чтобы этот дом стал нашей гаванью, убежищем, куда хочется возвращаться каждый день.
— И я хочу, — ласково поцеловала в уголок губ, покоренная его мечтами. — Очень хочу… С тобой.
Герман подмял меня под себя и снова утопил в неге своей нежности и силы.
Мы были счастливы, здесь, вдвоём, возле камина, среди подушек. Я хотела бы, чтобы это мгновение замерло и навсегда осталось таким. Но у любой сказки есть конец, а чувства обязаны проходить испытания.
Первым таким испытанием стали его семья. Мои будущие свекровь и золовка устроили Герману скандал, во время которого изо всех сил старалась оглохнуть и не смотреть на наглый взор Марата. Но всё это представление оказалось цветочками. Новость о моём скором замужестве буквально подменило мою родную мать. Женщина пала в ноги жениха и принялась умолять его бросить меня.
— Грязная она… Чёрная. Не трогай её. Уйди от греха. Погубит она тебя…, - учащенно повторяла она, цепляясь за шокированного Германа. — Душа тёмная у неё. Проклята она…
— Мама?! — в ужасе не могла понять происходящее. Да, она всю жизнь была нелестного мнения обо мне, но никогда ничего подобного не говорила. Наблюдая за ней и слушая все эти слова, хотела умереть. Кислорода стало не хватать.
Цвет лица будущего мужа приобрёл сероватый оттенок. Мужчина без слов кивнул ей, прощаясь и, сжав мою ладонь, поспешил покинуть мой отчий дом.
На улице кислород разодрал гортань.
— Я не знаю, что это было, — виновато смотрела на Германа, всем своим видом извиняясь за мать. Жених приобнял за плечи и чмокнул в висок. Он хоть и пытался сохранить спокойствие, но жуткие фразы будущей тещи явно напрягли его и озадачили. Это даже мягко сказано.
Отойти от шока помогли Таня с Антоном и семья сестры, которые вечером пожаловали на нашу помолвку.
— Да фиг с ней, — махнула рукой Нина, помогая с Таней организовывать прздничный столик. — Она вечно в плане тебя что-нибудь да исполняла. Привыкнуть уже надо. Меня больше волнует другое, сестрица. Не рановато ты под венец собралась?
— Ты вышла за Мишу в двадцать три, — парировала, ловя её подозрительный взгляд на моём животе. Если из-за брюхатости, то уж точно не моей. — И я не беременна, — вздохнула и с тоской посмотрела на Нину. — Мне уже тридцатка. Не факт, что полюблю так снова. Герман уважает меня…