— Вы довольны? — спросила она дрожащим голосом.
— А вы?
Бетани отвернулась. Вся ее фигурка с понуро опущенной головой, повисшими вдоль тела руками вызывала щемящую жалость. Николас не выдержал и прижал ее к себе. Он поцеловал ее в темя и почувствовал, что ее бьет сильная дрожь.
— Все будет хорошо, Бетани. Я осел. Не надо было этого делать.
Так и не обернувшись, она проговорила:
— Напрасно я приравняла вас ко «всем» мужчинам. Вы и ведете себя, и целуете как-то по-особенному.
Он повернул ее к себе лицом.
— Это относится к нам обоим. Бетани покачала головой.
— О «нас» не может быть и речи.
— Почему? Ты же сама сказала, что тебя никто не ждет там, в Мельбурне!
Они вернулись к тому, с чего начали!
— У меня свой взгляд и на будущее, и на карьеру, — с завидным упорством настаивала Бетани.
Николас выпустил ее из своих объятий, повернулся и направился к Мари. Он взял ее на руки и вышел из комнаты. Через несколько минут Бетани услышала, что он идет по мощенному булыжником двору, потом заскрипела дверь каретного сарая.
Она неподвижно стояла посреди кухни, стараясь успокоить, бешено бьющееся сердце. Что-то подсказывало ей, что она никогда не забудет этот день.
Ну вот, ее беда так и осталась с ней, подумала Бетани, с трудом подавив рыдания. Она никогда не сможет дать ему то, о чем он так страстно мечтает. Единственное, что ей под силу дать ему, так это свободу!
Если она решила доказать ему, что как мужчина он ее абсолютно не интересует, то придется хорошенько потрудиться. У него должно создаться впечатление, что она деловая женщина, с головой ушедшая в осуществление своих грандиозных планов.
Бетани решила сразу же приступить к осуществлению задуманного. Порывшись в своих вещах, нашла ручку, блокнот и фотоаппарат.
— Сейчас мы узнаем, какая из тебя актриса, — сказала она, глядя на себя в зеркало. И поразилась своей бледности, которую не мог скрыть даже загар. Выше голову, Бетани! Нечего строить из себя жалкую сиротку!
Она еще раз изобразила беззаботную улыбку, когда пришла в каретный сарай, но Николас даже не взглянул на нее, уйдя с головой в работу. Мари стояла в игровом закутке, держась за перила загородки.
Чего добивалась, то и получила, сказала себе Бетани.
— Вы не возражаете, если я сделаю несколько снимков домика и займусь его описанием? — спросила она ссутулившуюся спину Николаса.
Он оторвался от компьютера и обернулся.
— Делайте что хотите.
— Спасибо. Я посвящу этому домику весь следующий номер журнала. — Она поднялась по лестнице, сняла с домика чехол и стала что-то быстро записывать в блокнот. В другое время эта работа поглотила бы ее всю без остатка, но сейчас Бетани, нет-нет да и возвращалась мыслями к человеку, оставшемуся внизу.
Она с шумом захлопнула блокнот. Работа не клеилась. Может быть, позже, когда свыкнется со своим решением, она сможет составить план статьи, но сейчас собраться с мыслями не удастся. Она взяла в руки фотоаппарат и очень скоро израсходовала на домик два ролика пленки, фотографируя его со всех сторон. Затем сфотографировала внутреннее убранство, осторожно передвигая игрушечную мебель, чтобы выбрать удачный ракурс. Закончив съемки, закрыла домик и накинула на него чехол.
Когда она спустилась с чердака, Николас все еще сидел за компьютером.
— На сегодня я свой план выполнила. Спасибо! — сказала она, не надеясь получить ответ.
Но он обернулся.
— Я подумал, что несправедливо держать вас в подвешенном состоянии, когда у вас есть... другие обязательства. Завтра я уезжаю в Мельбурн, чтобы доложить премьер-министру о проделанной работе. За время, проведенное в городе, постараюсь подыскать постоянную няню для Мари.
От его ледяного тона сердце у нее болезненно сжалось. Демонстративная активность вокруг домика, предпринятая ею, была, как оказалось, ненужной. Он и так поверил, что она очень деловая женщина.
Ей нечего было возразить, и она кивнула в ответ.
— Особенно не торопитесь. Я подожду, пока вы найдете подходящего человека.
— Спасибо. Я постараюсь ускорить поиски, так что вы здесь долго не задержитесь.
Это было, пожалуй, единственным для нее утешением.
— Чердак вам больше не понадобится? — ледяным тоном спросил он.
— Нет. Но мне еще нужно взять у вас интервью об истории вашего дома, — напомнила ему Бетани, с удовольствием ухватившись за возможность задержаться здесь подольше. — Правда, с этим можно подождать до вашего возвращения из Мельбурна.
Николас посмотрел на нее, не скрывая иронии.
— Разумеется.
Прежде чем она успела что-нибудь проговорить, тяжелая дубовая дверь со скрипом отворилась, и в комнату вошла женщина изумительной красоты.
— Николас, твоя экономка сказала, что ты здесь.
Женщина бросилась к Николасу, и ему ничего не оставалось, как обнять ее.
— Привет, Лана. Что привело тебя сюда?
У Бетани внутри все перевернулось. Лана Синден! Она и в жизни была такая же красивая, как на фотографиях в журналах, — молочно-белая кожа с едва заметным румянцем на щеках, густые шелковистые волосы цвета сливочного масла тугими локонами рассыпались по плечам и спине.
Наконец она заметила Бетани.
— А это кто?
— Лана Синден, Бетани Дейл, — представил Николас их друг другу. — Бетани присматривает за Мари, — пояснил он.
Лана заулыбалась во весь рот.
— Наконец-то ты нашел няню для этого котеночка!
Николас вздохнул.
— Бетани не няня.
Безукоризненно очерченные брови Ланы изогнулись дугой.
— Прошу прощения, Бетани. Вы поладили с Мари? — Ее ослепительная улыбка обезоруживала. — Дайте мне несколько полезных советов.
— Собираешься взять на себя заботу о Мари? — насмешливо спросил Николас.
Бетани направилась к двери.
— Я возвращаюсь в дом, можно я заберу Мари?
— Да, — ответила Лана.
— Нет, — властно проговорил Николас. — Бетани, не уходите. Мы с Ланой высказали друг другу все, что требовалось, еще до того, как она уложила свои чемоданы и уехала.
— Ты хочешь сказать, что лишаешь меня возможности извиниться?
— Я не против, только хочу напомнить, что ты, была права — сельский воздух и забота о ребенке действительно не для тебя. Ты честно в этом призналась, и извиняться совершенно излишне.
Лана изящно расположилась на уголке рабочего стола.
— Возможно, ты прав. У меня было желание начать все сначала, но теперь я убедилась, что ты такой же упрямый, как и прежде.
Николас откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.
— В самом деле, зачем ты вернулась?
Лана смерила Бетани взглядом и повернулась к Николасу.
— Хорошо, я скажу. Я прошу тебя разрешить журналу «Спеллбаунд» сделать фотографию для разворота. На ней я и Мари будем позировать на какой-нибудь живописной лужайке. Подпись будет такая — «Молодая обольстительная незамужняя мама».
— Я не позволю использовать ребенка в такой сомнительной затее, — сказал Николас.
Лана проговорила с мольбой в голосе:
— Я уже сказала им, что ты согласился. Неужели ты хочешь, чтобы я выглядела лгуньей? И это после того, что между нами было?
— Не пытайся уговорить меня.
— Я здесь из сил выбивалась для тебя и малышки. Помнишь, как она кричала с утра до самой ночи? А я ее не бросала, оставалась с ней!
Николас процедил сквозь зубы:
— Я и не подозревал, что ты была такая самоотверженная.
— Они могут изменить это название на «Сельская сексуальная жизнь», например. Да мало ли как, можно озаглавить мои фотографии!
Сколько раз я буду позировать на фоне сельского пейзажа, столько будет и названий. Мне важно получить твое согласие, остальное я устрою сама.