— Например? — осведомилась Тамара, начиная заинтересовываться этим своеобразным сообщением и не зная еше, верить ли ему или не верить.
— Например… — призадумался на минуту лесничий, — ну вот, например, порешили ходатайствовать перед правительством об уничтожении зловредного института урядников, затем просить шзавительство о предоставлении земской управе возможности безостановочно взыскивать с крестьян понудительными мерами свою земскую недоимку прежде казенной; потом разбирали и одобрили проект о том, чтобы земство мировых судей выбирало, а правительство им жалованье платило; повысили подесятинный налог, установили также новый налог с крестьян за медицинскую помощь (сверх того, что уже ими платится), по пяти копеек за совет и доктору по десяти копеек за рецепт; далее подымали вопрос о наградах священникам законоучителям за их труды по школе…
— И конечно, по прежним примерам, решили отказать? — живо спросил отец Никандр.
— Ну, разумеется, отказать! О чем и спрашивать!? — развел руками лесничий. — Денег, мол, лишних нет на эта Затем, — продолжал он, — приняли предложение почтить литературную деятельность Щедрина и Некрасова учреждением стипендий их имени.
— А на это деньги, небойсь, нашлись? — с грустно иронической усмешкой спросил отец Макарий.
— Как и всегда, конечно, коль скоро делается подобное предложение: ведь о прибавке законоучителям в газетах писать не станут, а об этом напишут и превознесут, — пояснил лесничий. — Ну-с, что же еще?.. Да! — вспомнил он, — выбрали ревизионную комиссию для проверки управских книг и отчетов; но ведь это, вы знаете, одна только дань форме, а суть-то самая — дело, так сказать, семейное и ладится оно всегда между приятелями.
— Ну, еще бы! — воскликнул капитан-лейтенант. — Рука руку моет, и обе чисты бывают.
— Затем-с, — продолжал лесничий. — Разъездные деньги распределяли: двум членам управы по полторы тысячи рублей, да председателю училищного совета две тысячи.
Капитан-лейтенант даже с места вскочил от удивления.
— Как?! Две тысячи! — всплеснул он руками. — Это за то, что всего три раза в год заехал в две ближние школы?!
— Да, но зато они натянули экономию на земских врачах, которым отпущено всего по двести рублей на разъезды.
— Что такое?! Да не может быть!! — изумились уже все присутствующие. — Земским врачам, которые в постоянных разъездах?!.
— Пускай, значит, меньше разъезжают, — зачем мужику врачебная помощь? — может и так себе дохнуть!
— Но двести рублей и две тысячи, это… это, согласитесь…
— Ну, это там уже их дело! — махнул рукой лесничий. — Надо же было им из чего выкраивать, если назначили разъездные и нашему лесному ревизору, и акцизным чиновникам.
— Как?! — всполошились все разом. — Коронным-то чиновникам! Разъездные?.. От земства? — Да ведь они их и от правительства получают, разъездныс-то! С какой же стати еще и от земства? По какому такому праву?
— Ну, вот, еще права захотели! — засмеялся лесничий, как на речи уже совсем наивные. — Назначили… ну, просто, потому что назначили! По благоволению управы, и только!.. Это-уж акцизным Агрономский поусердствовал, — пояснил он, — чтоб подобрее к его заводу были.
— О-ох, трещат земскис денежки, трещат! — с кряхтеньем помотал сокрушенно головой дедушка Силантий.
— Благодетели тоже народу называются! Ироды! — с горечью и злобой воскликнул мужик Липат. — Взять бы этих самых благодстслев за шиворот, да всыпать хорошенько бы… И некому вот за хрестьянскую копейку заступиться!..
— Обидно! Это точно что обидно, — зароптали и остальные крестьяне. — С мужичьей шкуры, небойсь, последнее дерут, не жалеючи, передохнуть не дадут, а тут — вали! Накось!.. За какие заслуги?.. И за что это, право, за какие такие вины государские предали нашего брата земству этому самому? Что мы такого сделали, чем проштрафились?
— Э-ах, братцы! Всего не переговоришь и на всякое горе не наплачешься! — махнул рукой дедушка Силантий, подымаясь с места. — А и что толковать, коли помочь нечем! Себя травить только!.. Ну, их!.. Спасибо вам, отцы, на чае- сахаре вашем, да на ласковом слове! — истово поклонился он в пояс обоим священникам. — И матушке-хозяйке спасибо на угощении!.. А нам пора и ко дворам. Покалякали и буде! Прощайте!