— Не надо, я боюсь, Мемед!.. — тихо шептала она. Языки пламени тянулись к ним, лизали камень скалы…
Немного спустя они пришли в себя. Мемед взял Хатче за руку. Он хотел ее поднять. Хатче немного привстала. Затем снова легла на спину. Страх ее бесследно прошел. На душе было тяжело. Во всем теле чувствовалась усталость. Потом она сама встала. Ноги, спина и бедра были в пыли…
IX
Мать проснулась до рассвета. Посмотрела на постель Хатче. «Спит», — подумала она и занялась своими делами. Настало утро, а Хатче все не поднималась; мать встревожилась. Сдернув с постели одеяло, она остолбенела. Под одеялом были подушки. Значит, ночью Хатче убежала. Мать застыла с одеялом в руках. Только услыхав голос мужа, она пришла в себя и выпустила из рук одеяло.
В горах Тавра есть обычай: тот, у кого похитили дочь, лошадь, вола или петуха, выходит на крыльцо и начинает поносить всех и вся. Так он стоит часами и бранится. Крестьяне ему не отвечают, никто не обращает на него никакого внимания. Только когда пострадавший немного успокоится, начинается серьезный разговор.
— Удрала девчонка, — сказала старуха мужу. — Что теперь будем делать?
Муж свистнул, не скрывая радости.
— Премного благодарен аллаху, — отвечал он. — Премного благодарен! У меня не было никакого желания отдавать ее этому плешивому племяннику Абди-аги. Но я ничего не мог поделать. Премного благодарен…
— Молчи, — закричала на него жена. — Молчи, чтобы никто не слыхал. Абди-ага подумает, что это мы подстроили ее побег, и сдерет с нас шкуру.
Затем она по обычаю вышла из дома на крыльцо и начала бить себя в грудь. Ей совсем не хотелось этого делать. Она не могла никого ругать. Покачиваясь из стороны в сторону, она притворно заголосила:
— Ах, что у меня стряслось!.. Дочь моя! Дочь моя! Да пошлет аллах на твою голову несчастья! Продала мою честь за два гроша! Будь проклята, дочь моя! Чтоб лопнули твои глаза!
— Зайди в дом, — резко сказал муж. — Дочь поступила правильно. Она убежала с тем, кого полюбила. Будь что будет. И ничего не болтай! И не ори. Пойди к Абди- аге и расскажи ему. А дочь не проклинай. Иди в дом.
Жена послушалась. Она повязала голову черным платком и пошла к Абди-аге.
Увидев ее, Абди-ага воскликнул:
— О-о-о-о, где сестрица пропадаешь? Ты совсем забыла дом своего аги. Присаживайся.
Женщина села и сразу начала плакать.
— Что случилось, сестрица? — с беспокойством спросил Абди-ага. Но женщина не ответила и, опустив голову, продолжала плакать.
— Говори! — закричал ага. — Говори, черт бы тебя побрал! Что-нибудь случилось с моей невесткой?
— Ага…
— Говори!
— Ага… — снова начала она и замолчала. Слезы не давали ей говорить.
— Рассказывай, — настаивал ага. — Черт бы тебя побрал! Не выводи меня из терпения.
Женщина вытерла глаза.
— Убежала, — вздохнула она. — Подложила под одеяло подушки и ночью убежала.
— Ах вот как! — закричал он. — Этого еще не хватало! Невестка Абди убежала с батраком!?
Он подошел к женщине и с силой пнул ее ногой.
— Дотла сожгу всю деревню. Все сожгу!
Абди-ага на минуту задумался, потом взял женщину за руку, наклонился к ней и спросил:
— Она убежала с голодранцем Мемедом?
Женщина вытерла глаза платком и кивнула: «Да».
Абди-ага пришел в ярость. Он немедленно собрал своих людей, всю деревню. Это был большой удар для него.
— Я ему покажу! — гремел он. — Я покажу этому несчастному голодранцу! Я разорву его на куски! Разорву…
Весть быстро облетела деревню. Крестьяне были втайне довольны. Радовались все: взрослые, молодежь, дети, но тайком от Абди-аги. Встречаясь с Абди-агой и его людьми, все становились печальными, старались говорить шепотом.
Дождь шел не переставая. Крестьяне высыпали на улицу и, собираясь кучками, шептались. Промокнув до нитки, съежившись, они ходили от дома к дому.
В это время в Деирменолук с криками «Аллах! Аллах!» ворвалась толпа крестьян из другой деревни во главе с женихом. У каждого было охотничье ружье. Жених стрелял из ружья. Страх охватил крестьян. «Сожгу и разрушу…» Он направился прямо к дому Мемеда. Доне сидела дома, ничего не подозревая. Жених соскочил с лошади и вбежал в дом. Он схватил Доне за волосы и поволок к Абди-аге. Увидев Доне, Абди-ага рассвирепел. Он бросился к ней и начал пинать ногами. Доне не издала ни звука. Она была вся в грязи, не видно было даже глаз. Когда Абди-ага отошел от Доне, на нее накинулся жених. Время от времени он выскакивал во двор и прохаживался взад и вперед, разглаживая свои усы. Потом снова вбегал в дом и принимался бить Доне. Изо рта ее шла кровь. Смешиваясь с грязью, она красной струйкой стекала на землю.