— Спасибо тебе, ага, — поблагодарил Мемед.
— Рана пустяковая, только вот загноилась. Пластырь все залечит. Не тревожься! — приговаривал Керимоглу.
Керимоглу держал себя как-то странно. Когда ему нужно было что-нибудь спросить, он, как ребенок, смущался. При этом он улыбался, лицо его становилось красным. В конце концов, делая над собой мучительное усилие, он задавал вопрос. Сейчас с ним происходило то же самое.
— Сынок, — обратился он к Мемеду, — мне неловко спрашивать. Ты что, в самом деле разбойник?..
— Наш Тощий Мемед играет в разбойники, ага, — улыбаясь, пошутил Джаббар.
Мемед тоже улыбнулся.
— Значит, ты считаешь, что я не похож на разбойника, ага?
— Ты уж прости меня, я спросил не для того, чтобы тебя обидеть. Ты очень молодо выглядишь. На вид тебе лет шестнадцать. Поэтому я и спросил. Не обижайся…
— Восемнадцать, — гордо поправил Мемед.
— Я просто полюбопытствовал. Не сердись. Что тебя заставило в твои годы стать разбойником?
— Стащил у своего аги осла и продал его. Потом испугался, что ага побьет, и удрал к нам. Что делать — приняли. Пусть среди нас будет и такой, кто ворует ослов. Всякое бывает… — опять пошутил Джаббар.
Керимоглу понял, что Джаббар шутит, пожалел, что задал такой вопрос, и замолчал.
Заметив, что Керимоглу расстроен, Джаббар спросил:
— Ты знаешь Абди-агу из деревни Деирменолук?
— Очень хорошо знаю, — оживился Керимоглу. — Слышал, что его ранили, но не убили. Племянника его убили.
— Это он его убил! — указал Джаббар на Мемеда.
Керимоглу внимательно посмотрел на Мемеда.
— Странно. Тощий Мемед совсем не похож на убийцу. Даже не верится!..
— Ага, не можешь ли ты сделать еще немного пластыря? У нас есть раненые. Для них… — попросил Мемед.
— Есть готовая мазь, — сказал Керимоглу. — Целебная… Я вам дам. Сейчас приготовлю и пластырь.
— Чтоб тебе не видеть плохих дней в жизни, — поблагодарил Мемед.
Керимоглу завернул мазь и пластырь в большой кусок материи и подал Мемеду.
Когда они собирались в путь, Керимоглу сказал:
— Удивляюсь я тебе. Тощий Мемед. Нисколько ты не похож на разбойника. Что ты будешь делать? Странно!.. Человек не знает, что у другого на душе.
— Будь здоров, ага, — в один голос сказали Мемед и Джаббар.
— Счастливого пути, — ответил Керимоглу, обнажая в улыбке молочно-белые зубы. — Заходите как-нибудь. Потолкуем.
Оба уходили с большими тяжелыми свертками. Керимоглу дал им хлеба, сыру и масла.
— До чего хороший человек! — восхищался Джаббар.
— До чего хороший… — вторил ему Мемед.
Вдруг Мемед изменился в Лице:
— Джаббар, а белье мы не отдали старику…
— Пустяки, не стащили же мы, а забыли…
— Так не годится. Вернемся, нужно отдать.
— Да, Керимоглу прав, ты совсем не похож на разбойника.
— Что поделаешь. Не все же родятся разбойниками.
— Ну, если так, вернемся…
— Пошли.
Они побежали назад. Керимоглу встретил их у входа в шатер.
— Что это вы вернулись? — удивленно спросил он.
— Ушли и совсем забыли про твое белье. Принесли обратно! — сказал Мемед.
— А я испугался, думал, что случилось. Пусть белье будет вам от меня подарком. Не снимайте.
— Да разве можно?.. — удивился Мемед.
— Можно, можно. Если снимете, я обижусь.
К скалам они подходили уже в сумерках. Вдали, на вершине скалы, искрился большой огненный шар костра.
— Это наши, — сказал Джаббар. — Кто же еще разведет такой костер? Дурду назло Асым Чавушу велел разжечь такой огромный костер.
— У меня нет больше сил двигаться. Свистни им! — попросил Мемед.
Джаббар сунул два пальца в рот и засвистел.
— От твоего свиста можно оглохнуть. Тебя и на том свете услышат.
Немного спустя со скалы раздался одиночный выстрел. За ним последовала целая серия.
— Не случилось ли чего-нибудь? — забеспокоился Мемед.
— Шалый Дурду празднует. Когда у него хорошее настроение, он без конца палит из винтовки.
Сколько они ни свистели, встречать их никто не вышел. Мемеда с Джаббаром охватила злость. Пот лил с них ручьем.
Выбиваясь из последних сил, добрались они до костра. Разбойники приветствовали их стоя. Шалый Дурду подошел и в честь их выстрелил несколько раз в воздух.
— Если бы вы сейчас не пришли, мы умерли бы с голоду. Реджеп Чавуш вон все еще стонет. И не из-за раны, а от голода. Клянусь богом!
Костер был огромный. Извивались, переплетаясь друг с другом, высокие, в рост человека, языки пламени. Поленья трещали, от них исходил приятный запах испаряющейся влаги… Сырые дрова разгораются плохо, долго сопротивляются они огню. Потом раскалываются на две части и исчезают в языках пламени.