— Ох, как я устал! — сказал он.
— Вставай, довольно отдыхать… Нам нельзя оставаться здесь. Знаешь, что говорят старики?
— Дорога дана для того, чтобы идти по ней вперед.
— Да, брат, пойдем. Моему сыну теперь уже шесть лет. А когда я уходил, ему было только два года,
— А теперь шесть…
— Меня встретят мать и сын.
— Сын скажет тебе «отец», и мы войдем в дом.
— Все крестьяне соберутся ко мне. «Ну, Хасан-эфенди, скажут они, рассказывай, сколько ты заработал на Чукурове?» А я отвечу: «Ничего, что можно там заработать? Сходили туда и вернулись!»
— Утром я встану рано, поем похлебки, которую приготовит твоя мать, и отправлюсь в путь…
— Ты уйдешь, Али, а мы с сыном пойдем в соседнюю деревню покупать больших рогатых волов. Потом я пойду на берег реки и очищу от камней свою землю.
— Потом ты дважды ее перепашешь, как обычно делают на Чукурове, чтобы земля стала мягкой и рассыпчатой, как мука, и засеешь…
— Да, и взойдут на ней такие всходы… Дружные и густые.
— Кофту для матери я сам закажу в Гёксюне.
Хасан наклонился к Али и почувствовал его дыхание.
— Сколько лет прошло, как ты ушел из деревни? — спросил он.
— Уже три года…
— Как только вернешься, сразу же забирай свою невесту.
— Да, она, бедная, долго меня ждала. В этом году исполнится шесть лет, как мы обручились. Как вернусь, отдам деньги ее отцу. А на второй день…
— Ты сделаешь доброе дело, — сказал Хасан.
— Все мучения мои на Чукурове забудутся в один день, — сказал Али.
Друзья замолчали; дорога круто поднималась в гору. Они перевалили через холм, и перед ними открылась бескрайняя равнина. Над равниной стелился густой туман. На обочине дороги послышался шорох. Друзья остановились. Вдруг щелкнул затвор винтовки.
— Не шевелитесь, — проговорил кто-то.
— Мы погибли, — прошептал Хасан.
— Да, погибли, — повторил Али.
— Бежим. Пусть убивают! Лучше быть убитым, чем раздетым. А не убьют — доберемся до дому.
— Давай, — согласился Али.
Они побежали. Вслед им посыпались пули. Али и Хасан припали к земле.
Тот же голос приказал;
— Ни с места. Мы идем к вам.
Али и Хасан боялись пошевелиться. Мемед, Джаббар и Реджеп подошли к ним.
— Вставайте! — сказал Мемед. — Откуда вы?
— Из Чукуровы, братец, — ответил Хасан.
— Да, оттуда, — повторил Али.
— Значит, много денег заработали. А мы тут умираем с голоду. Доставайте-ка деньги, — улыбаясь, сказал Джаббар.
— Лучше убейте меня! — закричал Хасан, — Вот уже четыре года…
— Давай, давай, — настаивал Джаббар.
— Лучше убей меня, ага, — повторил Хасан.
— Шесть лет ждет меня невеста, — сказал Али. — Что с ней будет, если меня убьют…
— Целых шесть лет!.. — повторил Хасан.
Джаббар просунул руку за пазуху Хасана и вытащил пропитанный потом сверток. Джаббар развязал его. В восковку были завернуты бумажные деньги.
— Смотри, как много денег! И как он их запрятал! — сказал Джаббар.
— Приставляй ко рту дуло винтовки и стреляй. Убей лучше. С пустыми руками я не пойду к жене и детям, — говорил Хасан.
— Целых шесть лет!.. — твердил Али. — Мне незачем жить. Убейте меня! Я не сойду с места!
— Целых четыре года я пил горькую воду Чукуровы, — продолжал Хасан. — Заболел там малярией.
— Убейте нас… — простонал Али.
— Убейте!..
На глазах у Мемеда навернулись слезы.
— Послушайте, — сказал он, — деньги ваши мы не возьмем. Джаббар, отдай им деньги.
Хасан не верил своим глазам. Испуганно протянув дрожащие руки, он взял деньги. От растерянности он не знал, что сказать.
— Дай аллах тебе долгих лет жизни, — вымолвил наконец он и заплакал.
— Долгих лет жизни… — повторил Али.
— Вот что я вам скажу, — продолжал Мемед. — Не ходите через равнину Чанаклы. Там сейчас орудует отряд Шалого Дурду. Они до нитки ограбят вас. А теперь счастливого пути. Да поможет тебе аллах встретиться со своей невестой…
Мемед осекся. Он хотел сказать что-то еще, но не мог. Хасан плакал, громко всхлипывая, как ребенок, и никак не мог сдержаться.
— Спасибо! Спасибо, братцы, — крикнул Хасан вслед удаляющимся разбойникам. — Будьте счастливы! Да выведет вас аллах из этих гор и соединит вас с любимыми!