— Мой дом — твой дом. Мемед твой сын, а я твоя дочь, — продолжала Хатче.
— Дочь моя.
— Перед нашим домом — плакучая ива. Ее ветки свисают до земли.
— Обнесем участок изгородью и посреди разобьем садик… Цветник… — говорила Ираз.
Хатче словно просыпалась от глубокого сна и спрашивала Ираз:
— Когда, по-твоему, схватят Мемеда и приведут сюда? Чего же ты молчишь? — снова тормошила она Ираз.
— Если не завтра, то, может быть, через месяц… — отвечала Ираз.
— Пока мы живы?
— Пока мы живы, — говорила Ираз с гордостью. — И у нас есть деньги.
Наконец женщины засыпали.
Когда наступала пятница, Хатче просыпалась задолго до восхода солнца. По пятницам в касабе устраивался базар. В пятницу к Хатче могла прийти мать.
— Хоть бы сегодня пришла, — с надеждой говорила Хатче каждую пятницу, поднимаясь с нар.
Было уже светло, когда высокая женщина с узелком, поминутно озираясь по сторонам, подходила к тюрьме.
— Смотри, Ираз! — закричала Хатче.
— Что случилось, дочь моя? — взволнованно спросила Ираз, подбегая к окну.
— Это моя мать!
Ираз взглянула на дорогу. К тюрьме подходила женщина, это была мать Хатче. Она была босая и слегка прихрамывала. На голове ее был черный платок, уголок которого она держала в зубах. Женщина шла, понурив голову. Подойдя к воротам тюрьмы, она остановилась.
Маленький, хилый тюремщик визгливым голосом крикнул ей:
— Что тебе надо, старуха?
— У меня здесь дочь, я пришла повидаться с нею.
— Мать! — крикнула Хатче.
Женщина медленно подняла взгляд на тюремщика.
— Вот моя дочь, господин.
— Говорите!
Женщина села у стены, положив возле себя узелок.
— О-ох, кости болят, — простонала она.
Хатче изумленно смотрела на мать. Кожа на ее ногах потрескалась, в трещины забилась пыль. Волосы казались седыми от пыли. По шее стекали черные капли пота. Даже брови и ресницы были покрыты пылью. Вокруг ног обвилась рваная, грязная юбка. Сердце Хатче сжалось от боли. На глаза навернулись слезы. В горле пересохло. Она никак не решалась подойти к матери.
Мать заметила взгляд Хатче и ее полные слез глаза. Она тоже не могла начать разговор.
— Подойди, моя дочка, подойди к своей матери, — с этими словами женщина заплакала. Хатче поцеловала руку матери и села возле нее. Пока они разговаривали, к ним подошла Ираз.
— Это Ираз, мы с ней в одной камере, — сказала Хатче матери.
— А за что она сидит?
— Ее сына Рызу убили.
— Ой! Чтоб им ослепнуть!
Некоторое время все трое молчали. Потом заговорила мать Хатче:
— Моя златокудрая, моя черноглазая, не сердись на меня! Что только ни делал со мной гяур Абди! Он винит меня в том, что я будто жаловалась на него властям! Одному аллаху известно, чего я от него натерпелась. Он запретил мне появляться в касабе. Да, моя красавица. Неужели я оставила бы свою дочку на чужбине, в тюрьме, одну? Я каждый день приходила бы к своей девочке.
Вдруг мать Хатче остановилась. Лицо ее озарила улыбка. Она привлекла к себе Хатче и Ираз и тихо заговорила.
— Да, доченька, чуть было не забыла. У меня есть для тебя новость. Мемед стал разбойником! Настоящим разбойником!
Как только мать заговорила о Мемеде, лицо Хатче засветилось радостью. Сердце у нее заколотилось так сильно, что, казалось, вот-вот выскочит из груди.
— Мемед убил Вели, ранил Абди-агу и ушел с отрядом Шалого Дурду, — продолжала мать. — Их отряд никому не дает прохода. Все дороги заняты ими. Как только показывается кто-нибудь на дороге, его убивают и обирают до нитки…
— Мемед такими делами заниматься не будет, — недовольно перебила ее Хатче. — Мемед не станет убивать людей.
— Откуда мне знать? Так говорят люди. После Шалого Дурду упоминают имя Мемеда. Слава о них прошла везде. Теперь только и говорят о Тощем Мемеде. Откуда мне знать, дочь моя. Я только повторяю то, что рассказывают люди. Абди, узнав обо всем этом, каждую ночь выставлял вокруг своего дома сторожей. И все-таки, говорят, Абди от страха не может сомкнуть глаз и всю ночь шагает по комнате. Приходил Асым Чавуш и сказал are, что он начал погоню за Тощим Мемедом. Асым Чавуш говорил, что еще не видел в горах такого разбойника, как Тощий Мемед. «Если бы не он, я давно бы разгромил отряд Шалого Дурду», — уверял он Абди-агу. Вот почему Абди-ага удрал из деревни. Одни говорят, что он живет в касабе, другие — на Чукурове, а третьи — что он убежал в Анкару, под защиту властей. Абди-ага боится Мемеда. Как только я узнала, что Абди сбежал из деревни, я решила пойти к тебе. Вот какие дела, дочь моя…