Вдруг со стороны Анаварзы раздались выстрелы.
— В Анаварзу! — заревела толпа.
С криком и проклятиями все бросились в Анаварзу.
— Не шевелитесь, — шепнул Реджеп Чавуш, — нас спасли крестьяне. Они сбили с толку жандармов. Не шевелитесь, ради аллаха!
Дыхание Реджепа Чавуша обжигало ухо и шею Мемеду.
Совсем рядом, метрах в пятнадцати от них, сновали жандармы. Беглецы лежали под кустами, припав к земле. Если бы жандармы остановились и прислушались, они услыхали бы биение их перепуганных сердец.
Шум толпы у подножия Анаварзы не утихал. Это было на руку беглецам. Крестьяне побродили по полю, поговорили и, никого не найдя, решили уйти… Жандармы пошли следом за ними.
Реджеп Чавуш с облегчением вздохнул.
— Ох! Слава аллаху! Попадись мы в руки крестьян, нас разорвали бы на клочки. А теперь быстрее в горы, подальше…
Они поднялись. Сделав несколько шагов, Реджеп Чавуш остановился.
— Что с тобой? — спросил его Мемед.
Реджеп Чавуш застонал.
— Что же нам делать, Чавуш?
— Туда, дальше… дальше, — бормотал Чавуш. — В горы…
Мемед с Джаббаром подхватили Чавуша под руки. Ноги атамана волочились по земле.
Так шли они до рассвета. На востоке верхушки кустов пожелтели. Темная зелень посветлела, окуталась голубоватой дымкой. Над зарослями медленно поднимался густой туман.
Ноги разбойников были изодраны колючками ежевики. Мемед вспомнил о зарослях колючек на своем поле. В голове у него вдруг, словно молния, промелькнул желтый блеск латуни… Он вспомнил, как мальчишкой впервые попал в касабу.
Друзья осторожно положили Чавуша на землю. Шея его распухла и почти слилась с плечами… Чавуш попытался что-то сказать, но не смог. Он указал рукой на Анаварзу, потом на землю и не отрываясь смотрел на нее. По лицу его текли слезы. Он закрыл глаза и вдруг как-то вытянулся, чуть приподнялся и упал на землю.
— Чавуш! — крикнули одновременно Мемед и Джаббар.
— Мне и в голову не приходило, что он может умереть, — сказал Мемед.
— Он ведь все время говорил об этом.
— Исполнилось ли его желание? — спросил Мемед.
— Никто не знал, кто он и откуда, как стал разбойником. Я не знаю, исполнилось ли его желание, — сказал Джаббар.
— Он сильнее меня желал смерти Абди. Для чего ему это было нужно? Ведь Абди был моим врагом. Когда ты сказал ему, что Абди не сгорел, а сбежал, он готов был разорвать тебя на части.
— Вытащи кинжал. Выроем могилу, — сказал Джаббар.
Мемед стал рыть яму.
— Бедный Чавуш, — сказал он.
За час они вырыли в сырой земле большую яму. Потом опустили Чавуша в могилу и, набросав сверху веток, засыпали землей.
— Нужно посадить дерево, — сказал Мемед.
Разыскав тоненькое тутовое дерево, друзья посадили его возле могилы.
— Быть может, это первая могила в зарослях, — сказал Мемед.
— Да, наверное. Кто станет здесь хоронить?
Вскоре взошло солнце. От сырой земли над могилой Чавуша поднялся пар. Земля заблестела под лучами солнца.
Со стороны деревни послышался шум.
— Что говорил нам Чавуш? — спросил Джаббар.
— Он указал на скалы Анаварзы, — ответил Мемед.
— Мы должны идти к реке Джейхан. Прямо через заросли мы не доберемся до Анаварзы.
— Нам надо исполнить последнюю волю Чавуша. Он очень хорошо знал эти места. Как ом радовался, что сгорела эта деревня! Правда, Джаббар? Он хотел бы поджечь и превратить в пепел всю Чукурову. Хороший был человек! Видимо, здорово досадила ему эта Чукурова!
— Я знаю только, что он очень любил Чукурову. При нем никто не смел плохо говорить о ней. Иногда Чавуш задумывался и пел песню…
Чукурову окутала жара.
Таится яд в укусе комара.
Умрешь, мой брат, и больно будет мне.
Вставай, в родимый край идти пора!
После этой песни Чавуш всегда долго молчал. Несколько дней ходил печальный, но потом печаль рассеивалась. Кто знает, о чем горевал бедняга! Теперь все похоронено в зарослях Анаварзы. Последнее время он не ругал Чукурову и не пел свою любимую песню. От его товарищей я узнал, что, когда разбойники спускались с гор на Чукурову, Чавуш не шел вместе со всеми, он оставался один и ждал их на дороге. И вот такова уж его судьба. Тело его в земле Чукуровы.
— Быть может, он этого и хотел… — добавил Мемед.
— Пойдем, Мемед. Скоро здесь появятся люди и собаки, — сказал Джаббар.
Мемед обернулся к могиле Чавуша. В глазах его блеснули слезы.