«Даже если существует лавочка, которая открывается в девять утра, это же еще четыре часа без пищи», — мысленно простонала Софья, осознавая, что гипотетическую лавку еще нужно будет отыскать.
— Нет, ну можно что-то придумать, — пожал плечами водитель.
— Только давайте договоримся, что пиво, медовуха, вино и брага — не еда и мною не воспринимаются в качестве завтрака, — деловито добавила Софья. — Я бы предпочла что-то, что было бы приятно жевать и в чем нет ни капли алкоголя.
— Какая вы капризная, — не без иронии отозвался водитель, лихо паркуясь рядом с гостиницей.
Единственная, а потому лучшая гостиница города предсказуемо называлась «Каспра». Это было небольшое трехэтажное здание, выкрашенное в ярко-розовый цвет, с небольшими аккуратными балкончиками, скрывающимися среди обилия цветущих петуний и пеларгоний. К крыльцу кто-то предусмотрительный прибил розовую ковровую дорожку, явно лежащую здесь не первый сезон, оттого потерявшую на солнце яркость и отмеченную в нескольких местам небольшими дырочками.
Софья вышла из автомобиля и поднялась на крыльцо. Она уже морально приготовилась, что дверь будет заперта, однако та легко открылась. Не веря своему счастью, девушка вошла внутрь.
В холле первого этажа сидела уставшая хмурая женщина, переписывающая в домовую книгу какие-то данные из лежащих перед ней небольших блокнотов.
— Доброе утро, — вежливо улыбнулась Софья. — Бронь на имя госпожи Ильницкой.
— Второй этаж, пятая комната, — проигнорировала приветствие женщина, не отрывая взгляда от домовой книги.
Софья поблагодарила (снова никакой реакции от собеседницы) и послушно пошла в сторону лестницы. За девушкой последовал водитель, легко удерживая по сумке и чемодану в каждой руке.
Войдя в комнату, девушка нерешительно застыла, оценивая обстановку: простая кровать светлого дерева, застеленная фиолетовым покрывалом, письменный стол со стоящим на нем телефоном, кособокий шкаф, розово-фиолетовая потертая ковровая дорожка...
«Может быть, у кого-то из владельцев гостиницы хорошие отношения с хозяином ковровой фабрики?» — мелькнула мысль у Софьи.
Водитель скинул багаж девушки на пол и, пообещав скоро вернуться, вышел из комнаты.
Софья прошла в уборную и повернула красную ручку крана — потекла вода. Ее присутствие могло согреть лишь сердце, поскольку для обогрева рук, ног или других частей тела температуры бегущей буроватой жидкости было недостаточно.
Девушка отметила висящие на местах банные полотенца, чистое зеркало и наборы для умывания. Без сил Софья прислонилась лбом к зеркалу и пристально посмотрела себе в глаза, надеясь найти поддержку.
— Барышня! Госпожа Ильницкая! — в комнату вернулся водитель с объемным кульком. — Я вам завтрак доставил!
Софья вышла из уборной, отсчитала десять монет, поблагодарила мужчину и обменяла деньги на кулек. Заглянув в сверток, девушка увидела бутерброд с копченой грудинкой, огурец и пару яблок. Очевидно, каждая сторона была довольна сделкой, потому рассталась Софья с водителем очень тепло и душевно.
За оставшиеся шесть часов было необходимо поесть, поспать, привести себя в порядок, представиться канцлеру и попытаться убедить его оказать содействие. Поражаясь амбициозности своих планов, Софья вгрызлась в огурец.
***
Константин Яушев, тайный советник и правая рука канцлера Александра Михайловича Воронцова, обреченно глядел на специально подготовленные к сегодняшнему утру графики, схемы и таблицы. Он предпочитал простые и дающие быстрый результат действия, которые требовали мгновенной реакции и не нуждались в таком обили макулатуры, красных ниток и наборе острых булавок с цветными ярлычками.
— Какой-то набор юного конспиролога, — неодобрительно отозвался мужчина, пытаясь увидеть взаимосвязь между доской 1 и таблицей 15, которые дополняла диаграмма 7.
— Конспирология — удел невежд, — терпеливо отозвался Воронцов, с нежностью рассматривая стенды. — Мы же, надеюсь, оцениваем себя куда выше.
— Я согласен быть низким невеждой, если мне не придется в это вникать, — поморщился Яушев, пользуясь отсутствием в кабинете посторонних.