Всё потеряло первоначальный смысл по ходу движения. Когда тебе исполняется восемьдесят — ты ошеломлён лишь фактом, что достиг этого возраста. Предела. Когда каждый новый день тебя ослабляет. И не даёт ничего взамен. Каждый миг вселенная тускнеет. Всю жизнь Василий вёл остальных за собой, преодолевал, строил, объединял. А теперь хотелось лишь раствориться в энтропии, вот в этом звучащем эмбиенте и женских руках, в хаосе, в белом шуме. Жажда жизни, борьбы, конкуренции, защиты их блестящего положения — всё сравнялось на вселенских весах с покоем и забытьём. Тоска медленным беззвучным снегом падала на его душу, леденя безразличием, укутывая в белый смертельный саван. Всё дальше, дальше, дальше, дальше, дальше был он от мирских забот, от каждодневных решений, от необходимости постоянного выбора. Говорят, замёрзнуть в снегу — одна из лучший смертей. Наверное, так и есть. Василий знал: единственный способ не сражаться в этом мире — умереть. Но смерть не страшила его. Ему было всё равно.
Конец