— Тише, тише, — прошипел знакомый голос.
— Это вы? — удивилась Бодрова.
— Да, — ответил Хромов.
Теперь она поняла, к чему была привязана.
— Чего они хотят? — спросила она Ивана Дмитриевича.
— Не знаю. Я сам очнулся минут пять назад.
— Думаю, ничего хорошего из этого не выйдет. Я же вам говорила, — обреченно вздохнула девушка.
— Знаю. Моя вина, — согласился с ней Хромов. — Но кто бы мог подумать, что люди вступятся за него.
— Так думала я, — грустно улыбнулась Ева.
Девушка перевела взгляд на людей в униформах. Некоторые из них держали ручные фонарики. Впрочем, темно не было. На край площадки, где и сидели связанные люди, падал свет от главного корпуса института.
— Нас казнят, — вдруг произнес человек за спиной.
— Да, — ответила девушка, она в этом не сомневалась.
— И как такое возможно, ведь все шло так хорошо. Мы завтра уже думали войти в Тверь. А тут появился он… — растерянно спросил Хромов.
— Он — утешение. Он — тот, кто придал всему произошедшему смысл, — сказала Бодрова.
И тут толпа расступилась, пропуская вперед рослую фигуру священника. Отец Георгий скользнул тяжелым взглядом по пленникам и, повернувшись к людям, знаком призвал всех к тишине.
— Были времена, когда человек не посягал на царствование. Когда природа была нашей любящей матерью, а мы ее верными детьми.
Начал святой отец, и Ева почувствовала, как по коже пробежал озноб.
— Страх перед неизвестным и всесильным, какой природа представлялась тогда человеку, не оставлял места собственным амбициям, не давал он прорасти зернам гордости людской на бескрайних полях вселенной. Но всему приходит конец, или, коль хотите — всему есть начало. Так и человек, а точнее его краеугольное самоопределение, словно невзрачный сорняк, явилось на лужайку богача, пустило корни и разрослось, все более плодя себе подобных…
Выждав паузу, священник повернулся к связанным людям и холодно добавил:
— Но пришло время прозреть и владельцу луга. Прозреть и с клочьями выдрать, опьяненных собственной всесильностью, паразитов.
Бодрова посмотрела в глаза безумного батюшки, и поняла, что болезнь перешла в терминальную стадию. Его личность окончательно развалилась на части. Она не сомневалась: перед ней одна из ипостасей Георгия. Та самая, чей голос он прежде слышал у себя в голове.
— Эта казнь станет уроком для всех, кто пожелает перечить Порядку. Я хочу, чтобы каждый из вас запомнил эту ночь. Отныне и впредь моя воля для вас будет открыта. Я поведу вас. Верну в забытое лоно природы, — продолжил святой отец, вновь повернувшись к своей новой пастве.
— Прощайте, — бросила Ева человеку за своей спиной.
— Прости, — отозвался Хромов.
В глазах Соколова отражались языки пламени. Огонь обгладывал почерневшие тела людей, и больше они не кричали. Когда их поганые глотки перестали визжать и молить о пощаде, он вновь обрел способность управлять собственным телом.
«Я еще вернусь к тебе. Не бойся», — услышал священник Голос.
«Но что мне делать? Куда идти?» — растерянно спросил он.
Но Голос не ответил. Георгий взглянул на людей. Большинство стояло опустив голову. Стояло молча, словно боясь признать, что они только что совершили.
— Святой отец, и что же дальше? — осмелился спросить Сергей.
И вдруг ночную тишину нарушил треск помех. Десятки расставленных на территории центра динамиков вдруг разом зашипели, а после монотонно начали говорить.
— Всем уцелевшим. Точка сбора Москва. Мы не пострадали. Зона чиста. Повторяю…