Ночью мне предсказуемо снится вода, очень много воды.
Заботливый папаша звонит в дверь в девять ноль-ноль, как обещал. Наверное, под дверью ждал. Протягивает мне торт с тонким намеком на чаепитие. Приглашаю. На входе в кухню показывается мой муж, в утреннем наряде — в трусах и майке, и они уединяются там, знакомясь.
Маленькие мальчишки в гостиной шумно играют в войнушку втроем. Сережа дичился только в самом начале, потом нормально влился в компанию, в обиду себя не дает. Чуть что не так — по-английски кричит на моих сынов, они сразу и останавливаются. Даже мне на это нечего ответить. Только улыбаюсь. Я то приглядываю за ними, то прихожу на кухню.
Вот сидят двое молодых мужчин за одним столом, общаются на равных. Но мой родной, дорогой и единственный Миша проигрывает Александру по всем статьям. Лучше бы я этого не видела.
Саша явно находит время посещать спортзал — вон какая у него осанка, и разворот плеч, и бицепсы. Стрижка свежая, и небритость аккуратная, и одежда стильная, по размеру. Сейчас он в узких синих джинсах длиной чуть выше белых носков и в свободной светлой толстовке, без катышков, не мятой. И хорошей туалетной водой от него пахнет с утра, а не вчерашним пивом.
И все это даже еще и не говоря о породе, которая в Александре видна за километр. Плюс, конечно, рост. И хорошие манеры. Но в эти глубокие глаза с темными кругами вокруг от явного недосыпа, лучше даже не заглядывать. И так мне то и дело приходится себе напоминать, что я «несчастной» Марине — подруга, а Мише — верная жена и дважды мать его детей. Отворачиваюсь от гостя. Еще бы и этот роскошный сдержанный голос не слышать…
Ну, как так получается, что Воробьевой всегда достается самое лучшее?! Работала в престижной фирме, копейки, как я, не считала. Директор для нее миллионы от сердца запросто оторвал. Парень какой ее спасает, заботится, и ради нее с женой вот-вот разведется, похоже. Это еще кому из нас не повезло в жизни, как посмотреть.
Не просто так подругу в школе звали Мари-на: не «под», не «сбоку», а «на», всегда сверху то есть! Тихой сапой… Неужели ей для этого достаточно быть слабой и по-овечьи слушать мужчин, лишь иногда отвечая ласковым голосом?!
— Ната, — мой мужчина пошлепывает по сиденью рядом с собой, предлагая мне сесть, отказываюсь, мне стоя на расстоянии лучше. — Вот этот хороший человек просит разрешить его сыну погостить у нас несколько дней, до конца каникул. Обещает забить холодильник деликатесами. Ты же не против? Ты у нас главный воспитатель.
— Ну, да. А еще главный повар, снабженец, уборщик и кто там еще в длинном списке семейных обязанностей. Важно мне самой не забыть, что я еще и женщина. А то вчера при моем появлении все как-то внезапно расслабились и устали. Сережу оставляй, конечно, — поворачиваюсь к Александру. — Он меня слушается. Нисколько не в тягость. Наоборот, нашим лоботрясам пример хороший.
Прикидываю, где ночует сам Саша, и думаю: если у Марины, то им сейчас точно не до ухода за ребенком. Потом гость просит меня еще раз сфотографировать правую сторону лица, хотя с утра я совсем не замечаю разницы между двумя сторонами своей физиономии.
— Хорошо, пожалуйста, это мне не трудно, — фоткаю примерно с тех же ракурсов при том же освещении и отправляю ему в телефон. — Что еще для тебя сделать, хороший человек?!
— Еще вспомнить, — отставляет чашку, — что такого за последние двое суток произошло с твоей правой стороной лица, чего не происходило с левой. Или даже, скорее, за последние сутки.
Устало вздыхаю:
— Это вряд ли возможно. За это время я словно полжизни прожила, столько всего случилось. И постоянно в воде, что сверху, что снизу. Или между небом и землей — в самолетах. И вообще после зимнего загара на южном курорте имею право быть слегка пятнистой, как мне кажется. Ну, если вдруг что-то вспомню…
Он идет поглядеть на сына и убеждается, что тому так интересно, что даже не хочется отвлекаться на папу. Саша уходит, обещая зайти вечером.
Звоню Марине:
— Давай лучше ты ко мне приходи, через пару часов. Я тут с детьми занята.
Провожаю мужа на смену. Потом приходит Марина. Раздевается, перчатки не снимает, лицо и губы густо замазаны. Да-а, видок у нее. Идем на кухню.
— Ну, рассказывай, подруга, — говорю, — прямо с того момента, как мы в салоне расстались.
Марина
Два дня назад. Филиппины
Меня и еще двух девушек из «бассейна» неожиданно отводят в пустую комнату несколькими этажами выше и пристегивают там. Одна из «подруг» дотягивается до окна и скоро испуганно кричит, указывая на происходящее за стеклом. Из всего, что слышу, выделяю слово «вода», но, похоже, речь не о ливне, который видно и так.