– Да нет! В карты! На раздевание! – настаивал Костя.
– Голых баб, что ли, не видел? – хмыкнула Лагутина.
– Присутствующих – не видел, – подмигнул ей Костя.
Я даже не ожидала, что затею с игрой все поддержат. Взрослые же люди, хоть и не трезвые. А тут ещё и предложений накидали, и спорят, во что играть. Или, может, это я такая скучная от расстройства из-за Костика?
Ирка, на правах именинницы, выбрала «Правду или действие». Она же и начала. И сразу с места в карьер:
– Антон, правда или действие?
– Правда, – смущённо улыбнулся Антон.
– Оу! – развеселилась Ирка. – Сейчас-то мы про тебя всё и узнаем. Ну-ка скажи… эммм… кто та счастливица, в которую ты влюблён?
Антон густо покраснел.
– Врать нельзя и утаивать тоже! – предупредила она.
– Ну… – замялся Антон. – Вы её не знаете. Это Оля, она из театрального училища.
Улыбка ещё оставалась на её лице, как приклеенная, но глаза заметно потухли.
Бедная Ирка! На неё смотреть без жалости было невозможно, хоть она и вовсю крепилась, молодец. Даже отпустила какую-то шуточку, но все её движения стали какие-то суетливые, а смех неестественный.
Мне тоже, конечно, было совсем невесело, но я насчёт Костика больших иллюзий не питала, так что моя боль хроническая. Нудная и тупая. Я уж к ней давно привыкла. А Ирка… я даже представить боюсь, какой нас с Надюшей ждёт концерт, когда все разойдутся...
8
Однако игра на этом не прекратилась. К сожалению…
Следующей выбрала «действие» Савичева.
– Загадай ей раздеться! Под музычку! – подсказал Костик.
Савичева кокетливо шлёпнула его по плечу.
Но Антон придумал для неё станцевать канкан. Савичева поломалась, поумоляла дать ей другое задание, но делать нечего – пришлось выплясывать.
Они оба – и Антон, и Костя – ещё и подхлёстывали: «Резвее! Выше ноги! А то это не похоже на канкан…».
Хохотали все мы до слёз. Ну, честно говоря, сдержать смех было совершенно невозможно, хотя я бы умерла, окажись на её месте. Они ещё и на телефоны этот перформанс снимали.
Савичева тоже в долгу не осталась. Отдышавшись, загадала Костику раздеться под музыку, даже песню назначила конкретную – «Stop» Сэм Браун. Но Костик упираться и не стал. Скинул с себя в два счёта всё, кроме трусов и носков.
На стриптиз это мало походило, Сэм Браун даже до первого припева не допела, а он уже довольный плюхнулся на диван. И ничуть он не стеснялся при этом. Стеснялась за него я – сидела, краснела, боясь взглянуть в его сторону и случайно увидеть лишнее.
Когда подошла моя очередь, я на секунду замешкалась, какое из зол выбрать. Потому что спрашивать старались такое, что от одних вопросов становилось стыдно. Ну и «действия» тоже задавали зверские. Канкан Савичевой оказался ещё цветочками.
В общем, выбрала я «правду», уповая на совесть Крюковой, которая вечно у меня сдувала все конспекты. Но пьяная Крюкова забыла всё хорошее и, хихикнув, спросила:
– Говори правду, Элька: сколько у тебя было мужиков?
Я прямо почувствовала, как сначала побледнела, потом наоборот побагровела.
– Ну! Давай, колись! – торопила Крюкова.
Я метнула в неё злопамятный взгляд. Ну ладно же, пусть ещё подкатит за помощью.
– Нисколько, – вымолвила я, и посыпалось:
– Что?!
– Как? Ни одного?
– В двадцать один и ты ещё ни разу…?
– Нифига себе, ты – реликт!
– А что так? Больна? Религия не позволяет?
– А ты случаем не по девочкам? – поинтересовался почти голый Костя.
Я наконец посмотрела на него.
Под одеждой он оказался очень худым. И бледным. Но главное – худым. Острые плечи, выпирающие ключицы, тонкие руки, голубые вены под прозрачной кожей. Почему-то мне остро захотелось, чтобы он оделся.
– Что прицепились к человеку? – встряла Ирка. – У неё просто другие интересы.
Мне же она тихо бросила: