- Да.
- ...Стоять здесь на этом настиле, под вой ветра...
- Ага.
- ...И целоваться, - закончила она фразу изменившимся, очень низким голосом.
- Да.
- И ещё этот старик смотрит на нас.
- Ничего он не смотрит.
- И на краю света... - Тут Амелия неожиданно Амелия переменила тему. Я даже не знаю, кто вы.
- Меня зовут Роджер Брум.
- Да, но что вы за человек?
- А что вы хотите знать?
- Ну, сколько вам лет?
- Двадцать семь.
- А мне двадцать два. - Она сделала паузу. - Потом, откуда знать... Она не закончила мысль и замотала головой.
- Что?
- Откуда я знаю, может, вы... - Она пожал плечами. - Ну-у, этот... Вы же хотели знать, где находится полицейский участок.
- Да, верно.
- И хотели встретиться с другом, сказали. А потом снова пришли в аптеку, и ни с каким другом не встречались. Вот я и говорю: откуда мне знать... ну откуда мне знать, вдруг вы влипли в какую-то историю?
- Разве я похож на человека, который влип в какую-то историю?
- Не знаю, в какие истории влипаете вы, белые, но я видела много цветных, которые попадали в разные истории. Если ты цветной, то у тебя постоянно неприятности, с самого рождения. Я не знаю, как выглядит белый, у которого какие-то неприятности, не знаю, какие у него при этом глаза.
- Посмотрите в мои.
- Смотрю.
- Ну и что вы видите?
- Зеленые. Нет, что-то янтарное. Нет, не пойму, какие. Что-то карее есть.
- Да, как у матери. Что вы ещё видите?
- Пятнышки. Желтые, кажется.
- Еще что?
- Себя. Свое отражение. Как в маленькой комнате смеха.
- А неприятности видно?
- Нет. Если только я - не неприятность, - ответила Амелия. Потом, помолчав, спросила: - Меня вы к неприятностям не относите?
Роджер снова вспомнил Молли и поспешно ответил:
- Нет.
- Вы уж слишком быстро ответили.
- Не смотрите на меня так, - попросил Роджер.
- Как - "так"?
- Как будто... вы вдруг стали меня бояться.
- Не говорите глупостей. Чего мне бояться вас?
- У вас нет причин...
- Во мне пять футов и четыре дюйма роста и сто семнадцать фунтов веса. В вас - шесть футов девять...
- Шесть и пять, - поправил Роджер.
- Та-ак, и весу в вас - двести фунтов. Вы меня двумя пальчиками можете...
- Во мне двести девять.
- ...Задушить как котенка. Здесь мы на краю света, впереди - океан, позади - заброшенные строения. Так чего ж мне бояться?
- Вы правы, - с улыбкой произнес Роджер.
- Права, - согласилась Амелия. - Вы можете задушить меня, утопить или избить до смерти, и лет десять никто об этом не узнает.
- А то и никогда, - добавил Роджер.
- Ага.
- Правда, вон там старик.
- Да, это кое-какая защита, - согласилась Амелия. - Но он, скорее всего, полуслепой. Я даже начинаю сомневаться, человек ли это. Пока мы здесь, он ни разу не шелохнулся.
- Пойдем отсюда? - спросил Роджер.
- Да, пошли, - ответила Амелия, тут же быстро добавив: - Но не потому, что я боюсь вас. Просто я замерзла.
- Куда бы вы хотели пойти?
- Обратно в город.
- Куда?
- У вас есть крыша над головой?
- Да, есть.
Амелия пожал плечами.
- Думаю, можно было бы пойти туда, отогреться.
- Можно, - согласился Роджер.
Они повернулись спиной к океану и пошли к выходу из парка. Амелия взяла его под руку, потом прислонила голову к плечу, а ему думалось, какая же она симпатичная, он чувствовал на руке её пальцы, которые иногда сжимали её, и ещё он думал о том, что у него никогда в жизни не было симпатичных девушек и что вот эта девушка - действительно хорошенькая, даже очень, но, правда, цветная. Последнее мешало ему. Роджеру было стыдно, что его первая в жизни симпатичная девушка - цветная. Правда, Молли была тоже симпатичная, но понимание этого пришло попозже, не сразу. Это было и в правду занятно: Молли была не с самого начала симпатичной. А эта девушка, эта цветная девушка, которая сейчас опирается на его руку и прислонила голову к плечу, действительно симпатичная. У неё красивые глаза, милая улыбка, хорошие груди и точеные ноги, только вот очень жаль, что она цветная, хотя кожа у неё тепло-коричневого оттенка. Нет, нечего терять голову из-за цветной девчонки, сказал себе Роджер.
- Послушайте, - прервал он молчание.
- Да?
- Я думаю, надо возвращаться, и, может быть... вам надо вернуться в аптеку.
- Что? - не поняла Амелия.
- Я говорю... вам следует пойти на работу во второй половине дня.
- Что? - снова не поняла Амелия.
- А потом я смог бы... м-м... зайти за вами попозже, может быть, после работы, и... м-м... мы, может, смогли бы поужинать вместе, хорошо?
Амелия как вкопанная остановилась на деревянных мостках. Ветер пытался сорвать с неё голубой платок, окутывавший голову и крепко завязанный на подбородке. Девушка взглянула на него недоуменно и отчасти вызывающе. В опущенных руках она держала перед собой сумочку. Некоторое время она стояла не шелохнувшись, сверля его взглядом своих карих глаз.
- О чем вы говорите? - наконец обрела дар речи Амелия. - Я уже сказала хозяину, что у меня головная боль. С какими глазами я сейчас вернусь и что скажу ему?
- Но мы попозже встретимся, - пробормотал Роджер, - поужинаем вместе.
- Вы что, совсем?.. Она не дала вырваться словам, вертевшимся на языке, и только раздраженно вздохнула. Помолчав, Амелия подняла на него глаза и рассерженно спросила:
- Что это, в конце концов, значит?
- Ничего.
- Две минуты назад, когда вы меня целовали...
- Я просто обещал кое-кому...
- Так что вас так напугало? Скажите, я хочу знать. Вам не нравится, как я целуюсь?
- Нравится.
- Тогда что же? А-а, я думаю, вы боитесь, что вас увидят с цветной девушкой? Боитесь привести к себе цветную?
- Не в этом дело.
- Если хотите, можем пойти к нам, в любой момент. Но в нашем доме только цветные, и там полно крыс, под ногами бегают. И трубы протекают, и проволока торчит...
- Где я остановился, тоже есть крысы.
- Правда, моей матери не понравится, если я, - это слово она подчеркнула, - приведу в дом белого мужчину. Она опять заведет свое, она мне про это все уши прожужжала, ещё когда я была маленькой: "Золотко, берегись этих белых мужчин, они только и думают, чтобы залезть к тебе под платьице и лишить тебя девственности".
- Послушайте, Амелия...
- Но моя мамочка, моя железная мамочка, одного только не знает - что её дорогая маленькая Амелия лишилась этой девственности в двенадцать лет, летом, на крыше дома. И сделал это не белый мужчина и даже не белый мальчик. Это были шесть человек из уличной банды, называвшей себя "Персидские боги". Это были негры, такие большие и черные, каких я никогда в жизни не видела. - Амелия замолчала, потом с горькой иронией добавила: А моя дуэнья тем летом была на отдыхе, я думаю. Где-нибудь на пляже. В Песчаной бухте, где собираются сливки общества, не иначе. Так в чем дело, Роджер?