– Не имеете права! – срывающимся голосом произнес Вадим, отступая перед приближающимся старлеем. – Я не преступник… Я нормальный человек!
– Все нормальные сейчас дома телевизор смотрят.
– Я буду жа…
Удар в живот оборвал его на полуслове. Согнувшись, он упал на колени. Очки соскользнули с носа и хлопнулись об пол.
Милиционер шагнул к Егору.
«Если ударит – вцеплюсь в глотку! И будь, что будет…»
Старший лейтенант остановился напротив, смерил Ермакова долгим изучающим взглядом.
– Ладно, – проговорил он. – Живи…
Егор почувствовал, как у него ослабли ноги. Захотелось сесть прямо на пол.
Когда за милиционером закрылась решетчатая дверь, все разом оживились. Смеясь и подкалывая друг друга, принялись обсуждать случившееся. Только студент тихо сидел в стороне.
– Все еще не отошел? – спросил у него Ермаков.
– Болит… – чуть слышно ответил Вадим.
Он беспомощно поморгал подслеповатыми глазами и надел очки, отчего вид у него стал еще более жалким. Правая линза после удара об пол покрылась паутиной мелких трещин, так что студент мог теперь смотреть только одним глазом.
– Ничего… – бодро сказал Егор. – До свадьбы заживет.
– Не знаю.
– Брось хандрить! Никогда в поддых, что ли, не получал?
Никогда… Я и не дрался ни разу.
– Ну, ты даешь! Неужто правда?
– Угу.
– Понятно… Это дело такое… Учись терпеть.
Вадим прилег на скамью и, подтянув колени к груди, закрыл глаза. Ермаков сунул ему под голову свой пиджак.
– Не надо, – попробовал возразить студент. – Помнется…
– Пустяк! – отмахнулся Егор.
Ему и в самом деле было нисколько не жаль пиджака. Чего жалеть? Все равно костюм уже безнадежно испорчен, мало того, что весь в сметане, так еще в драке рукав чуть не оторвали. Да и на спине, меж лопаток – прореха… Выбросить и забыть!
«Вот только в чем на работу ходить буду? Надо было хоть пиджак купить… Прособирался… Теперь, когда еще деньги получу. Разве что занять?»
Он прикинул, где бы одолжить денег. Вариантов оказалось немного. Ведь у него в этом городе не было ни родственников, ни друзей.
«Ладно, как-нибудь выкручусь», – успокоил себя Егор.
От тягостных мыслей защемило сердце. Он потер грудь ладонью и в кармане рубашки нащупал маленький бумажный катышек. Осторожно развернув, грустно вздохнул. Это были старые театральные билеты. Вспомнилось, как сидели с Яной рядом, как он держал ее руку в своей… Егор представил, что она делает сейчас. Может быть, пьет на кухне чай, а может – уже спит… Он обязательно расскажет ей о своих злоключениях. И они еще вместе посмеются…
– Простите… – чуть слышно произнес студент. – Не знаете, медпункт здесь есть? Или врач хотя бы…
– Зачем?
– Худо мне… Живот… И дрожь во всем теле.
Вадим улыбнулся виновато. Словно извиняясь, что обеспокоил таким пустяком… На бледном осунувшемся лице мелким бисером выступили капельки пота.
Подойдя к решетчатой двери, Егор взялся за стальные холодные прутья и с силой потряс. Навесной замок с металлическим лязгом забарабанил по проушине.
– Эй! Кто-нибудь!
– Чего надо? – донеслось издалека.
– Человеку плохо! Вызовите врача!
После короткой паузы в коридоре послышались неторопливые шаги. Старший лейтенант облокотился о решетку.
– Кому тут врача?.. Тебе?
– Вон, на лавке лежит.
– Заболел? Сейчас я его полечу!
– Вы его уже и так полечили…
– Что?
– После вашего удара слег… Врача надо. А то, как бы хуже не было.
Отперев замок, милиционер склонился над Вадимом. В его глазах мелькнуло едва заметное беспокойство. Он тронул студента за плечо.
– В чем дело?
Вадим свесил ноги со скамьи. Морщась от боли, с трудом сел.
– Живот болит… Терпеть не могу.
– Что ты здесь дурака валяешь! – прикрикнул на него старлей. – Симулянт!.. Подумаешь, попало…
– Правда, болит.
– Ну, если врач ничего не обнаружит!.. Высушу и вытрясу!
Через несколько минут дежурный вернулся в сопровождении плотного небритого мужчины в белом халате. Жидкие кольца рыжих волос обрамляли крупную лобастую голову.
Врач попросил студента раздеться до пояса, уложил на спину и принялся короткими толстыми пальцами мять его впалый живот. Зажмурив глаза, Вадим терпеливо сносил неприятную процедуру. Но едва доктор подобрался к правому подреберью – громко вскрикнул и мучительно застонал.
После осмотра врач с дежурным вышли в коридор. Не было слышно, о чем они говорили… Вскоре старлей вернулся.
– Живешь далеко?
– Не очень.
– Можешь идти домой.
– Давно бы так…
Вадим поднялся, но почти тут же бессильно осел на скамью.
– Голова кружится. Не дойти мне… Машину дайте.
– Может, тебе еще эскорт мотоциклистов выделить?
– Тогда никуда не пойду! Здесь останусь.
– Ладно, не дури…
Милиционер быстро глянул по сторонам.
– Вот ты! – он ткнул пальцем в Егора. – Проводишь его до дома. И тоже – свободен.
Поддерживая студента, Егор вышел с ним в коридор. Возле дежурки поинтересовался:
– Как насчет изъятых вещей? У меня ведь даже ключа от дома нету.
Старший лейтенант достал из сейфа его ключ.
– А деньги?
– За деньгами придешь завтра. С паспортом… Пусть пока у нас полежат. Никуда не денутся.
На дворе была уже глубокая ночь. Они шли по темным улицам, словно крепко поддавшие друзья. Или того больше… Двусмысленность ситуации позабавила Вадима.
– Никогда еще с мужчиной в обнимку не ходил… Что люди подумают?
На свежем воздухе ему стало легче. Глядя на него, Егор тоже повеселел.
– А знаешь, у меня случай был… – вспомнил он, – Звонит как-то приятель: «Выручай – сын жениться надумал» – «Поздравляю, – говорю. – Только я здесь при чем?» – «Ты ни при чем, – отвечает, – проблема одна имеется… Невесте еще восемнадцати не исполнилось. Надо пойти в загс, договориться» – «А ты сам-то что, не можешь?» – «Я в командировке, из Ташкента звоню. Никак не вырваться… К свадьбе только приеду. Ты уж похлопочи…» Ну что тут будешь делать? Надо друга выручать… Пошли мы с его сыном в загс. А там народу полно. И, что характерно – все парами… Очередь заняли, сидим, ждем. Только чувствую, в нашу сторону все так и косятся. Сначала подумал – может, в одежде непорядок? Нет, вроде все на месте… Потом наша очередь подошла. Я еще и рта не успел раскрыть, а тетка толстая, вся как новогодняя елка золотом обвешанная, уже интересуется: «Что вас привело? Слушаю». И смотрит при этом так, будто рентгеном просвечивает. Я говорю: «Вот, пришли посоветоваться» – «А что такое?» – «Да заявление хотим подать» – «Какое заявление?» – «На регистрацию брака». У тетки челюсть так и отпала. А я продолжаю: «Видите ли, тут дело такое, деликатное… В некоторой степени нарушающее общепринятые нормы… Требующее особого подхода…» По выражению ее глаз начинаю понимать, что говорю что-то не то, но остановиться не могу: «Войдите в наше положение… Помогите… В качестве исключения…» Здесь до меня, наконец, доходит смысл всех этих сомнительных высказываний. Я вижу себя со стороны в обществе этого смазливого мальчика и, не закончив фразы, начинаю ржать. Ко мне присоединяются сын приятеля и сама работница загса, и мы все вместе хохочем до слез. Думаю, со дня основания стены этого кабинета не слышали ничего подобного…
Они выбрались на широкую, хорошо освещенную улицу, по сторонам которой мрачными серыми исполинами возвышались многоэтажные дома. Редкие пятнышки окон светились в темноте.
– Вот здесь я и живу… – указал Вадим на крайнюю многоэтажку. – Еще никогда так поздно домой не приходил.
– А как же ты с девушками гуляешь?
– Нет у меня девушки… Пока…
Возле подъезда они увидели женский силуэт.
– Мама!.. – сконфуженно прошептал Вадим. – Вы только ей пожалуйста, не говорите, где мы были.
– Ладно, – пообещал Егор. – Не скажу.
Глава 10
Всю ночь Ермакова мучили кошмары. Снилось, будто преследует его большая черная собака. И куда бы ни скрылся он, куда бы ни спрятался – всюду она оказывалась рядом. А под конец и вовсе превратилась в очкастого тонкошеего студента.